— Что не вру? — переспросил Барин.
— Если я отдам кассету, то ты никого не тронешь?
— Да на хрена вы мне все нужны? — стукнул ладонью по столу Барин, — думаешь, у меня дел нет, кроме как с тобой тут в бирюльки играть.
— Ладно я согласен, — кивнул Шершень, — отдам я тебе кассету, у меня теперь похоже и выбора нет.
— Вот это разговор, — улыбнулся Барин, — ты на меня не серчай, я же тем, кто хорошо работает, кто служит верно, всегда помогаю и деньгами, и делами. У нас тут в городке свои законы и не надо лезть со своим уставом в чужой монастырь. Ты приехал, уехал, а мы тут живем и как-нибудь сами разберемся кто прав, а кто виноват. Правильно я говорю?
— Правильно, — подтвердил Шершень.
— А чего? Я вижу ты парень нормальный, — примирительно сказал Барин, — сколько ты там у себя в Питере зарабатываешь? Долларов двести-триста? Сколько? Ну, говори.
— Где-то так, — кивнул Шершень, — двести пятьдесят в среднем.
— Хо, это не зарплата при твоих способностях, — покачал головой Барин, — и ты доволен такой зарплатой?
— Вообще-то не очень, — ответил Шершень.
— Так, давай ко мне вместо Глушителя, — предложил Барин, — он опозорился и не раз уже, его я все равно сниму с должности. А ты будешь иметь в десять раз больше. Квартиру сразу, машину. Ты кем там работаешь?
— Вышибалой в баре, — ответил Шершень.
— Ну, что это за работа? — махнул рукой Барин. — Для нормального мужика унизительно. В армии драться научился?
— Морская пехота, — ответил Шершень.
— Ну, вот видишь, получается у нас диалог, — довольно сказал Барин, — а если надумаешь у меня работать, то все равно придется «грязью» заниматься. Где большие деньги, там и кровь. Не воевал?
— Не пришлось, — ответил Шершень.
— Жаль, пригодилось бы, — сказал Барин, — образование есть?
— Среднее специальное, — ответил Шершень.
— Пойдет, — кивнул Барин, — будешь на меня работать, я тебе высшее устрою без проблем. В любой ВУЗ страны, хоть в МГИМо. Сейчас без образования не пробиться в жизни? Ну, как перспектива?
— Нормально, — ответил Шершень, — мне нравится.
— Ты же не быдло, которое у меня на комбинате корячится за сто баксов в месяц, продолжил Барин, — уважать себя надо. А тебе есть за что себя уважать. Ты и не дурак и за себя постоять сможешь, и мне подсобить, ежели что. Опять же реально семью Дениса поддержишь, если захочешь. Ведь они теперь жить будут бедно. На три рта один кормилец — батя. Бросай свой Питер и приезжай. Ну, чего, сговорились?
— Надо, подумать, — ответил Шершень.
— Ты думай до утра, а кассету верни, она теперь тебе без надобности, — сказал Барин, — где она?