Пани Ева уже была в цитадели. С ней обошлись грубо, узнав, кто она.
— Соскучились? Поменьше бы шили траурных бантов для манифестаций! Свидание? Не раньше чем через десять дней.
— Как вы будете жить? Есть у вас средства?
— На несколько дней есть, а потом… — она пожала плечами.
Я полез за кошельком, но она вспыхнула.
— Я — брат Эдварда, значит и ваш брат… И вообще, пани Ева, мало ли что случится… я оставлю вам адрес, приезжайте. Мы будем рады.
Она покачала головой:
— Если его оставят в живых, я поеду с ним.
— А мальчик?
— Будет с нами. Эдвард без него сойдет с ума.
— А где он?
— Спит. Целую ночь обыскивали, какой же тут сон? Потом уводили отца — наплакался до головной боли.
Рассудив, что все равно в ближайшие дни нам ничего не узнать об Эдварде, я простился с пани Евой и предупредил, что поеду на несколько дней в Варку. До отъезда на Кавказ у меня оставалось менее двух недель.
Через два дня я стучался в небольшой домик на берегу Пилицы. Отперла женщина средних лет благородной наружности, с открытым, приветливым лицом. Выслушав меня, улыбнулась, пригласила войти:
— Проше пана… Наверное, старый друг? Никогда пана не видела. Проходите в ту дверь. Он любит неожиданности.
Высоцкий, совершенно седой, сидел вполоборота к дверям, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. На коленях у него лежал Плутарх. Я вошел очень тихо, он, должно быть, почувствовал, что на него смотрят, открыл глаза.
— Проше пана! — сказал, привстав, и замер…
Я приблизился.
— Позвольте… кто же? Знаю, что свой, родной… Но где и когда? — забормотал он, напряженно вглядываясь.
— Много где, и много когда, дорогой пан Высоцкий! А в последний раз двадцать девять лет назад во дворе московского тюремного замка…
— Михал! Ты ли?
Мы обнялись. Я слышал биение его сердца и прерывистое дыхание.
— Варя! Варя! Скорее сюда! — закричал он, оторвавшись от меня.
Женщина, впустившая меня в дом, появилась на пороге.
— Смотри! Знакомься! Это же мой ученик, товарищ, соратник!.. Михал, — моя жена… Поздновато, конечно, но что поделать! Чистокровная россиянка, дочь сибирского
ссыльного… Дорогой ты мой! — он снова обнял меня. —
Спасибо, что вспомнил!
— Я не забывал вас. Знаю даже, что вы однажды вздумали убежать с каторги, были пойманы и прикованы к тачке…
— Верно. Эта тачка и с Варей меня познакомила. Каждый раз на работу иду, Варя у дороги стоит… А откуда ты это узнал?
— От декабристов.
— От декабристов?.. Да, оттуда многие уезжали на Кавказ. И ты с ними, конечно, дружил! Но как ты узнал, что я здесь?
— Меня привел к вам… пан Лукасиньский. — И я рассказал ему о встрече с панной Фредерикой.