— Почему пан Михал никогда не говорит о пане Вацеке?
— Разве нет более интересных тем?
— А пан Вацек очень часто говорил мне про пана Михала…
Я пожал плечами.
— Это панны и Вацека дело.
Пани Скавроньская осторожно заглянула в салон;
— Дети, идите обедать.
За обедом она поинтересовалась, какого мнения я о Вацеке.
— Как на чей вкус, пани. Он красив, хорошо держится в обществе, пользуется большим успехом у дам. И чвартак.
После обеда в салоне мы слушали Эдварда. Он читал стихи. Затем я поднялся, намереваясь пойти в ресурсу.
— А вы долго там будете? — спросила панна Ядвига. — Успеем ли мы вечером погулять?
Мы договорились к восьми часам встретиться у костела Босых Кармелитов.
Я появился в ресурсе, когда танцы были в полном разгаре. Веселый гул голосов, музыка, запах духов, все это не соответствовало моему настроению. Пробравшись сквозь толпу, я встал у стены напротив входа. Искал глазами Высоцкого.
Зал был полон. Молодежь танцевала, старшие стояли у стен небольшими группами и в одиночку. Среди танцующих я заметил Вацека. Он хорошо танцевал и был красив, этот Вацек со своей червонной шевелюрой, быстрыми, веселыми глазами и яркими губами.
Публика все прибывала. Временами у дверей скапливалась такая толпа, что яблоку негде было упасть. Вошло человек восемь штатских. С удивлением среди них я узнал журналиста Набеляка. Мне было странно, что и он пришел танцевать. Я считал пана Набеляка слишком серьезным для этого. Спутники его растеклись по залу и закружились в вальсе. И он сам пошел танцевать.
Появилась еще группа студентов. На них обратил внимание не только я. Справа донесся такой разговор:
— Что за молодые люди?
— A-а… Да это те молодцы, что завтра будут исполнять танец другого рода…
— Вот как? В таком случае, капитан, прошу помнить…
Что именно он просил помнить, я не услышал и искоса взглянул на говоривших. Белокурый камергер Кицкий что-то шептал незнакомому капитану второго линейного полка. Тот утвердительно ему кивал.
Потом Кицкий откинулся к стене и наблюдал за танцующими.
Почему он пришел в ресурсу? Совсем недавно я слышал, что у Кицкого сразу умерли жена и две дочери, и он остался один, как перст… Может быть, спасается в ресурсе от своего страшного горя?
Я тоже заинтересовался штатскими и студентами. Все они были удивительно бледными. А страшнее всех выглядел Набеляк.
«О каком же танце шла речь у Кицкого с капитаном?» — подумал я, но в дверях показался Высоцкий и, забыв обо всем, я поспешил навстречу, захлебнувшись от волнения.
— Пан Высоцкий! Как я рад, как рад…
Высоцкий был удивлен: