— Думаю, нам надо поговорить, — сказал юрист только ради того, чтобы заглушить противоречивые мысли, заполнявшие его голову.
— О чем? — удивилась вдова, все еще стоявшая в дверях.
— Может быть, вы сядете? — с некоторым раздражением предложил Климский. Катя пожала плечами и уселась в кресло. Руки сложила на коленях, словно примерная ученица. Михаил усмотрел в этом лицемерие, впился в девушку испытующим взглядом, но та в ответ только недоуменно приподняла брови.
— С вами все в порядке? — осторожно поинтересовалась она. Мужчина кивнул и продолжил движение по комнате.
— Екатерина, я должен признаться, что мне довольно… сложно заниматься вашими делами в силу некоторых обстоятельств пятилетней давности…
Мережская потупила взор.
— Я понимаю. Я не просила Лизу вас присылать, и, если вы хотите вернуться в родной город, я не смею вас задерживать.
От того, с какой легкостью она готова была отказаться от его помощи, Климский почувствовал обиду. Он между прочим один из лучших юристов в их провинции! Он все дела отложил ради ее бумажек!
— У вас есть кандидатура на мое место? — спросил он резко.
— Нет. Но это вас не должно беспокоить, если вы решили уехать.
— Я ничего не решил, я просто обрисовываю ситуацию!
Екатерина в ответ на эту реплику облегченно выдохнула, и Михаил немного успокоился.
— Однако я нацелен на объективное и беспристрастное отношение к работодателю.
Катя посмотрела на нервно шагающего по комнате мужчину и подумала, что «беспристрастно», это не про него. Чтобы ни делал Миша Климский, это всегда шло от сердца и наполнялось эмоциями. Впрочем, его пылкость никогда не доводила до зла: он был вспыльчив, но никогда не лез выяснять отношения дракой, поединком или просто словесными оскорблениями, он обладал злопамятностью, но никогда не мстил исподтишка и не подличал. Правда, если обидчика удавалось привлечь «по закону» (без подтасовывания фактов), он всеми силами этому способствовал. Даже профессию лизин брат выбрал ту, которая, по его мнению, должна была улучшать мир и способствовать торжеству справедливости — юрист. Он не был чересчур обидчивым, но очень остро переживал, если считал, что его оскорбили незаслуженно. При этом к критике Михаил относился вполне спокойно, если полагал ее справедливой или очень уважал человека, ее высказывающего. Еще шесть лет назад, когда они только познакомились, девочка Катя удивлялась отношению молодого человека к некоторым вопросам. Иногда, пытаясь посмотреть на ситуацию со всех сторон, он только больше запутывал сам себя. Лиза говорила, что теперь он стал одним из самых лучших и самых беспристрастных юристов их провинции. «Правда, к некоторым вещам он относится по-прежнему безапелляционно,» — смущенно пояснила подруга при их последней встрече. Екатерина и без намеков поняла, что это касается и их семьи. Поэтому она с некоторым удивлением наблюдала, как он с энтузиазмом разбирает ее бумаги. Порой Климский срывался и говорил с ней на грани приличий, но Екатерина в основном ему это прощала — по натуре неконфликтная и доброжелательная, она привычно старалась оправдывать поведение людей, к которым относилась хорошо. А о брате Лизы она была хорошего мнения, несмотря на то, что он совершенно по-детски обиделся на Машин отказ выйти за него замуж. Подробностей Катя не знала: с подругой она не говорила об этом из соображений деликатности, а с сестрой — из-за отсутствия между ними близости, располагающей к подобным беседам. Отчасти Мережской было даже жалко Климского: она видела, как он ухаживал за Марией, видела, что та относилась к этому более чем благосклонно, и в свое время была очень удивлена ее скоропалительной свадьбой с князем Ивлеевым. Впрочем, это их личные дела, и Кати это никак не касается.