– Не то чтобы очень, но… – улыбнулся он в ответ.
После музея они посидели в «Старой кофейне», потом отправились бродить по набережной.
Серая Волга сонно шевелилась, накатывая пенные волны на песок.
На другом берегу виднелась полоска безлиственного леса, а дальше синели горы.
С реки дул холодный ветер, поэтому гулять было некомфортно, и они решили возвращаться.
А когда подъехали к дому – увидели живописную картину. Шура Наполеонов, голодный и злой, бегал вокруг своей машины, ругаясь почему-то по-английски. Скорее всего, чтобы не распугать непристойными выражениями местных сорок, слетевшихся на него поглазеть.
Время от времени он забирался в автомобиль и гудел клаксоном, потом набирал один за другим номера телефонов и снова начинал бегать и ругаться.
Мирослава прыснула.
А Морис проговорил виновато:
– Мы же отключили в музее сотовые телефоны и забыли их включить.
Из-за забора Шуре отвечал степенным мяуканьем Дон. Он словно хотел образумить негодующего Наполеонова и донести до него очевидное: хозяев нет дома.
Но Шуру успокоить было не так-то просто.
– Чего ты мявкаешь? – огрызался он на кота. – Лучше открой ворота.
– Мяв, – коротко ответил Дон, – мол, не могу.
Как ни странно, но Наполеонов его понял и завопил:
– А что ты вообще можешь?!
Кот счел ниже своего достоинства продолжать разговор на повышенных тонах и гордо удалился на крыльцо.
– Ты меня слышишь?! – крикнул Шура.
Дон промолчал.
Зато ответила Мирослава:
– Слышу, слышу.
Шура резко повернулся и увидел неслышно подъехавший к нему почти вплотную «БМВ».
– Где вас носит целый день? – спросил он тоном, далеким от дружелюбного.
– В музей ходили.
– Куда?!
– В музей. А потом пообедали в «Старой кофейне».
– Пообедали?! – взъярился Шура.
– Потом гуляли по набережной.
– А почему не по Бродвею?!
– А мы – патриоты.
– И за что только Шумская вам деньги платит?!
– За то же, за что тебе платит государство из денег налогоплательщиков.
– Все! – сказал Морис. – Брейк!
Шура запыхтел как паровоз и обратился к Миндаугасу:
– Только не говори, что есть в доме абсолютно нечего.
– Почему же нечего, – миролюбиво отозвался Миндаугас, – сейчас разогрею тушеное мясо и быстро приготовлю цветную капусту.
– А что из сладкого?
– Полная коробка заварных кексов и мороженое.
– Я тебя люблю, – умиротворенно вздохнул Шура.
Мирослава весело расхохоталась.
А Морис молча отворил ворота, и два автомобиля один за другим въехали во двор.
Дон бросился навстречу хозяйке и запрыгнул ей на плечо, откуда сердито стал коситься на Наполеонова.
– Будешь теперь у него прощенья просить, – хмыкнула Волгина.