– Ну, ну, веселитесь, веселитесь, – пробормотал он и быстро отошел.
Казалось, что время тянется очень долго.
Кокорина предложила пройти в гостиную и там подождать.
Но все упорно оставались стоять в коридоре.
Сама Елена прислонилась спиной к стене и обводила полицейских угрюмым взглядом. Их присутствие раздражало ее, но она понимала, что они не уйдут, пока не выяснят то, зачем пришли.
И она не знала, что для нее лучше – чтобы Адама не удалось привести в чувство или чтобы он протрезвел настолько, чтобы смог выложить им правду.
Наконец дверь приоткрылась, и медэксперт жестом пригласил их войти.
Но Наполеонов взял с собой только Кокорину, Мирославу и Василису, остальным велел дожидаться в коридоре.
Верещак теперь сидел на стуле. Его плечи были опущены, веки набрякли, а глаза поражали отсутствием в них даже проблеска мысли.
– Вот, сделал все, что мог, – развел руками медэксперт.
– Говорить он может? – спросил Наполеонов.
– Может.
– А соображать?
Илинханов пожал плечами.
– Как вы оказались здесь? – спросил следователь Верещака.
Ответом ему было молчание, Верещак даже головы не повернул.
– Как давно вы здесь находитесь?
Результат – тот же.
– Почему вы проигнорировали похороны Евгении Бельтюковой? – спросила Мирослава.
Голова Верещака повернулась в ее сторону.
– Какие похороны? – спросил он недоуменно и потер лоб тыльной стороной руки.
– Вашей любимой девушки.
– Девушки? Любимой? – переспросил он.
– Ну, мы не знаем. Может быть, вы разлюбили Евгению настолько, что убили ее.
– Как убил?! – стало заметно, что мысли в голове Верещака зашевелились.
– Задушили черным чулком. Вы, вы, гражданин Верещак! – не выдержал следователь.
– Я – Женю?! Да вы с ума сошли! – Адам вскочил со стула. Но был тут же водворен дюжим оперативником на прежнее место. – Вы лжете! – закричал Верещак, пытаясь вырваться из удерживающих его рук.
Но силы были неравные, накачанный оперативник без видимых усилий удерживал циркового артиста, организм которого был изнурен чрезмерным злоупотреблением алкоголя.
– Да не вертитесь вы, как уж на сковородке! – прикрикнул на него следователь. – Отвечайте, за что вы убили Евгению Бельтюкову?
– Я никого не убивал!
И обращаясь к оперативнику:
– Да отпустите же меня, наконец!
– А вы будете паинькой и станете сидеть смирно? – спросил тот голосом заботливой няньки.
– Буду!
– Обещаете?
– Обещаю!
– Отпусти его, – велел Шура, – но стой рядом.
Оперативник кивнул и разжал крепкие, но далеко не дружеские объятия.
Верещак встряхнулся всем телом, как бродячий пес, попавший под ливень.
Он изо всех сил пытался справиться с волнами накатывающей на него дурноты. Адам никак не мог уразуметь, что Женя убита. Вдруг его просто жестоко разыгрывают?