– Они – тоже люди. Вдруг Евгения их осчастливила и пообещала продолжить отношения…
– Они оба собираются жениться, – напомнил Морис.
– Одно другому не мешает, – философски заметила Мирослава.
Морис скептически усмехнулся:
– Тогда остается Верещак…
– Ему вроде бы тоже нет смысла убивать возлюбленную, тем более после расторжения ее помолвки с Репьевым, когда у Адама появился реальный шанс отвести девушку под венец.
– Сомневаюсь, что Бельтюков дал бы разрешение на этот брак. А между деньгами и любовью Евгения скорее всего выбрала бы деньги отца.
– А вы? – неожиданно спросил он.
– Что я? – удивилась она.
– Что бы вы выбрали между деньгами и любовью?
– Кажется, ты забываешь, что деньги я зарабатываю сама, – усмехнулась она.
– А если бы у вас был богатый отец?
– Морис, отстань!
– И все-таки?
– Я бы в любом случае предпочла зарабатывать сама. Так надежнее, и уважение к себе растет.
– А что с любовью?
– Знаешь, Морис, – сказала она, – я подозреваю, что эта романтическая усадьба, – она кивнула на дом и сад, – оказала на тебя расслабляющее действие.
И добавила, столкнув с дорожки сухой лист:
– Или тебе пора жениться.
– Я бы женился, – проговорил он задумчиво.
– В чем же проблема?
– В невесте.
– Она что, против? – фыркнула Мирослава.
– Нет, – ответил Миндаугас серьезно, – просто она пока еще не знает, что она моя невеста.
– Сочувствую…
– Кому?
– Вам обоим…
– А по-моему, мы с ней будем счастливой парой.
– Дай-то бог.
В воздухе пахло мокрыми листьями.
Ветки садовых деревьев четко прорисовывались на фоне неба.
Мирослава с наслаждением вдохнула опьяняюще чистый воздух и сказала:
– Пойдем-ка лучше посмотрим на клумбу.
Он сразу понял, о какой именно клумбе она говорит, и согласно кивнул.
В это время на крыльце появился следователь и окликнул детективов.
Они повернулись почти одновременно.
– Смотри, – сказала Мирослава, – какой у Шуры довольный вид, не иначе, кто-то проявил милосердие и накормил его.
Морис не смог удержаться от улыбки, так как вид у Наполеонова и впрямь был как у деревенского кота, объевшегося сметаной.
– Чего шушукаемся и сияем? – спросил он, переведя взгляд с одного лица на другое.
– Так, ничего особенного, – отозвалась Волгина, так и не стерев с губ улыбку.
– Ну, ну… Куда направляетесь?
– К клумбе.
– Прогуляюсь-ка я с вами.
Они втроем подошли к клумбе, с которой уже был сделан слепок подошвы, отпечатавшейся на рыхлой земле.
Следы и сейчас были отчетливо видны. Мирослава присела на корточки и стала внимательно их рассматривать.
Минуты через две она спросила:
– Ребята, а вам ничего не кажется странным?