– Нет, я просто ушла в другой мир. Но там холодно и скучно. Ты ведь согреешь меня? – В ее пустых глазах зажглась надежда, и ему стало еще страшнее.
– Нет, нет! – закричал он и оттолкнул ее руки. – Уходи туда, откуда пришла.
– Я не хочу возвращаться туда одна, – проговорила она вкрадчиво, – ты нужен мне…
– Нет, нет! Убирайся! Ты не Женя!
– А кто же я, по-твоему? – засмеялась она.
– Призрак!
– Какой же я призрак? Обними меня, и ты почувствуешь мою плоть. Прижми меня к своему сердцу! Согрей меня!
– Уходи, ради бога! – закричал он.
– Бога? – снова засмеялась она. – Какого бога? Ты ведь не веришь ни в одного из них.
Мирон попытался вспомнить одну из молитв, которым в детстве учила его Нерадько. Но ни единого слова не пришло ему в голову, и он зарыдал.
Призрак тем временем обвил его шею руками и стал душить.
– Нет, нет, – хрипел и задыхался он, пытаясь разжать холодные руки. Но они были крепкими, как стальные обручи.
И в тот миг, когда ему показалось, что он уже умирает, Мирон проснулся в холодном поту.
Рядом никого не было.
Дождь перестал, и ветер, кажется, утих.
Мирон облегченно перевел дыхание, и тут его взгляд упал на дверь. Она была приоткрыта, хотя он точно помнил, что перед тем, как лечь спать, закрыл ее изнутри.
– О, господи! – вырвалось у него, и он без сил упал на подушки.
Инна в эту ночь спала беспокойно, во сне ее преследовали кошмары, но она не помнила, что же ей снилось.
Проснувшись, она позвала хриплым голосом:
– Мама!
Никто не отозвался. Поднявшись с постели, девушка прошлась по ковру босыми ногами и, выйдя за дверь, еще раз позвала:
– Мама! Ты где?
Она обошла всю квартиру, но матери нигде не было. Инна вздохнула, поправила волосы, упавшие ей на лицо.
«Куда она могла уйти в такую рань?» – подумала девушка беспокойно.
Бестолково потоптавшись еще немного на кухне, она заварила себе чай и в ночной сорочке, неумытая и непричесанная, села на один из итальянских стульев, которыми так гордилась ее мать.
«Стулья как стулья», – подумала она.
И, снова вспомнив о том, что произошло, нахмурилась.
Она не знала, что ожидает их с матерью после всего случившегося в этом доме.
Нет, ей не было жалко Евгению, но что, если Валентин Гаврилович не переживет смерти дочери и тоже умрет? Неизвестно, кто наследует этот дом и оставит ли он ее мать на прежнем месте. Инна не представляла, как и куда они переедут.
У Инны, конечно, была работа, но она всегда знала, что в случае чего у нее есть дом, в который она может вернуться в любое время. Наверное, это странно, но квартиру в доме Бельтюкова она всегда считала своим родным домом. И думать о том, что ждет их с матерью теперь, было неуютно и даже страшно.