Роберто рано утром застал на кухне плачущую Нерадько. Чилини не мог поверить своим глазам. Стальная домоправительница выглядела безутешной и беззащитной. Такой он не мог представить ее даже в фантастическом сне. Роберто был уверен, что Серафима Оскаровна не растеряется в любой ситуации и не дрогнет, как капитан перед лицом бури, уверенно продолжая вести свой корабль. Но, увы. Кажется, он забыл, что Серафима Оскаровна, несмотря на свою должность и волевой характер, в сущности, всего лишь женщина.
Роберто настолько растерялся, что сначала просто топтался возле нее, потом принялся похлопывать ее по плечу, бормоча слова утешения на итальянском языке. Опомнился, налил воды:
– Выпейте, пожалуйста, Серафима Оскаровна. И не надо плакать. Как говорят у вас в России, слезами горю не поможешь.
Но она оттолкнула его руку со стаканом и продолжала жалобно всхлипывать.
Роберто воскликнул:
– Мамма миа! – и принялся бегать по кухне.
Немного успокоившись, но по-прежнему не зная, что делать, он позвонил Осипу. И, постоянно косясь в сторону плачущей женщины, объяснил ему ситуацию.
Тот пообещал немедленно прийти и не обманул растерявшегося итальянца, пришел так скоро, как позволили ему возраст и здоровье.
– Осип Михайлович! – воскликнул Чилини, увидев в дверях старика.
Итальянец улыбался во весь рот и кивал на Нерадько.
Старик нахмурился, и опомнившийся Роберто погасил улыбку.
Осипу удалось довольно скоро успокоить женщину. Что именно он говорил Серафиме Оскаровне, повар не расслышал, но облегченно вздохнул, когда Осип увел Нерадько с кухни.
Самому Роберто было очень жаль погибшую девушку. Он считал ее несколько ветреной, но милой.
Ему нравилось, как Евгения улыбалась, а особенно ему импонировало то, что она не сидела на диетах и всегда ела с аппетитом, отдавая должное талантам повара.
Но особенно Чилини переживал за судьбу хозяина. Даже просыпаясь ночью, он думал о том, выкарабкается Бельтюков или нет.
А если случится самое страшное, то что делать ему, Чилини? Возвращаться домой в Италию?
Да, он порой скучал о своей родине, но в то же время уже привык жить в России.
И жилось ему здесь совсем неплохо. Его уважали, им дорожили и хорошо оплачивали его труд.
Он никогда и нигде не получал столь много и не пользовался таким почетом, как в доме Бельтюкова.
В те дни и вечера, когда устраивались приемы, банкеты и просто дружеские вечеринки, хозяин вызывал своего повара в зал, где пировали гости, и с гордостью представлял его присутствующим, а после завершения трапезы его шумно благодарили.
Поначалу это Роберто смущало, но всегда льстило его гордости.