Голос Павла Осиповича стал строже:
— Не имеем! Нас всех знают в Торчине. Не так много мужчин осталось в местечке. Возможно, мы все уже числимся в их списках подозрительных лиц. Одна-две диверсии — и нас схватят! Две уничтоженные машины — это мелочь по сравнению с тем, что мы можем сделать в будущем, если будем осмотрительными, вести себя умно… Поймите, возможно, мы первое подполье в Торчинском районе. Так имеем ли мы право относиться к этому легкомысленно, сразу же подставлять его под удар?.. Признаюсь, что перед самым приходом немцев у меня был разговор с нашим секретарем райкома партии. Он предложил мне остаться на оккупированной территории и создать подполье. Мы вместе с ним оцепили возможную обстановку в Торчине и решили остановиться на разведывательно-организационной группе. Ну, а сам он пошел на Полесье, чтобы там сколотить партизанский отряд.
— Так это же другое дело! — тряхнул чубом Голембиовский. — Что же ты до сих пор молчал?..
— Молчал, — вздохнул Каспрук. — Дело в том, что этот товарищ обещал еще летом прислать связного. Никого не было и будет ли?.. Подождем, может, придет связной.
Вместо клятвы на верность Родине Каспрук предложил вполголоса спеть «Интернационал».
Встал высокий Голембиовский, встал кряжистый Чучка, встала маленькая Вера Александровна, встал, сняв очки, Степан Миронович Козир, встал Ваня, взволнованно пригладив свой черный чуб, встал Спиридон и…
Песня тихо поплыла по хате, грозная, полная веры в победу.
Они собрались у нового члена организации, Андрея Чичолика, на хуторе Верхи. Спиридон пришел первым. И не один. С Сашком! Сашко вернулся в Зеленое, узнал от Катерины, как найти отца с матерью, и приехал в Торчин. Спиридон, как его ни подмывало сообщить брату о подполье, все же сдержался, но рассказал про Сашка Каспруку. Когда все открылось, Сашко удивился: «Гляди, от горшка два вершка, а уже конспиратор! Молодец!»
Вскоре пришел нахмуренный Каспрук. Молча сел, еще больше насупился.
Остальные задерживались. И не удивительно — хутор в трех верстах от Торчина, вот-вот начнется комендантский час. Пока все собрались, прошло не менее часа.
Павел Осипович встал, поглядел на занавешенное простыней окно. Похоже было, нелегко ему говорить то, о чем нужно сказать.
— Так вот, товарищи, — начал он неторопливо, — докладываю о положении на сегодняшний день… — Каспрук повернул голову и посмотрел на всех строгими грустными глазами. — Ничего утешительного сказать не могу. Немцы уже под самой Москвой… Да, это правда. Они заявили, что через четыре дня проведут парад на Красной площади…