Этот голос встретил нас сразу как мы вошли внутрь дома. В ноздри бил приятный аромат жареного мяса. Возле стола суетился Бернард Бенуа. Он приятно улыбался и расставлял посуду на стол. Этот факт просто убил меня, я не знал что говорить и как себя вести. Упав на близстоящий стул, я с удивлением стал наблюдать за своими друзьями.
— Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, будто увидел привидение.
Они оба засмеялись. Шутники.
— Очень странно видеть друзей, которые совсем недавно погибли.
Эти слова сразу все изменили: их лица стали немного грустными, а праздничный настрой куда-то исчез. Филипп сел напротив меня и угрюмо посмотрел.
— Мы не осуждаем тебя, Винсент. Ты поступил правильно. Все это произошло благодаря тебе. Если бы ты не начал действовать, наверное, все так бы и осталось на своих местах.
— Вы знали про его дела? Знали как он вершил закон?
Они оба посмотрели друг на друга, как бы решая кто из них начнет отвечать первым. Филипп несколько поежился, ведь он понимал, что его история тоже была известна мне.
— Я не буду оправдываться, скажу прямо — у меня просто не хватило храбрости, чтобы сделать это. Я столько раз представлял себе этот момент: как я вхожу в его кабинет, а он сидит там один, попивает свое вино. Как я достаю пистоле и, прицелившись ему в голову, отправляю его в ад. Но, увы, все это было только в моих мечтах. Он был словно дьявол, его слова, его манеры, его решения. Он был готов ко всему, его нельзя было застать врасплох. Каждый раз, когда у меня подворачивалась возможность остаться с ним наедине, кто-то обязательно к нему приходил. Он будто чувствовал. Я не могу тебе объяснить всех моментов, это было на ментальном уровне, сложно все выразить словами.
Филипп виновато опустил глаза и отошел к окну.
— Послушай, Винсент. Я очень благодарен тебе за мою жену. Спасибо, что навестил ее — она совсем расклеилась после моей смерти. Мне страшно. Она женщина с очень чувственным характером, на дай бог кто-нибудь надавит на нее и она совершит непоправимое. Бедняжка Абель, она осталась одна. Кто теперь присмотрит за ней.
Наступило то самое неловкое молчание, когда говорить просто не было смысла. Все чувства и смежные с ними слова витали в воздухе. Они оба разошлись по разным сторонам дома и принялись заниматься своими делами.
— А как же я? Что теперь?
— Ты довершишь начатое. Смерть Делароша — это далеко не конец.
Я не был тупым человеком и прекрасно понял о чем идет речь. Эти документы — в них вся суть и мое предназначение, и моя погибель. Да уж, от прошлого не убежишь. Даже на том свете оно настигло меня, но теперь в облике моих старых друзей.