Разумеется, обитающие там сейчас цыгане имели мало общего со своими кочующими предками. Они крепко обосновались на этой земле. Кое-кто понастроил каменных домов-дворцов, на которые жители соседних сёл и деревень только рты разевали в немом изумлении, поскольку видали подобные хоромы лишь в кино. По цыганской традиции, сыновья не отселялись после свадьбы, как дочери, а приводили молодую жену-невестку в родительский дом. Промышляли мезенские цыгане в основном охотой и разведением домашнего скота, работали с лошадьми, но некоторые из них имели какие-то тёмные делишки и тайные доходы. Возможно, браконьерили в тайге потихоньку, но за руку схватить их пока что никому не удавалось.
Старожилы окрестных деревень не могли вспомнить и объяснить, каким ветром принесло цыган почти полтора века назад к Белому морю, какая нужда заставила искать приюта на далёком и неприветливом севере. Но только раскинули они в 1885 году табор на правом берегу реки Мезени – и всё лето мелькали там разноцветные разлетающиеся юбки, звенели браслеты на гибких девичьих руках и мониста на тонких шейках, ночи напролёт горели костры, ржали лошади… А ещё звучали песни на непонятном языке, вынимающие душу у случайного слушателя.
Эти пришлые – юркие, изворотливые и пронырливые – шастали по улицам, по дворам, шуровали на базаре, подворовывали по мелочам. С ними боялись связываться – дьявольское отродье, а ну как порчу нашлют или сглаз какой! Цыганки стучались в дома побогаче, заманивая хозяюшек своим гаданием, и иные дуры-купчихи велись на их прельстивые речи, щедро одаривая затем гадалок продуктами, деньгами, а то и драгоценностями.
Немало купеческих и мещанских дочек обожглось о чёрные очи заезжих смуглокожих молодцев, засмотрелось на их смоляные кудри да заслушалось сладким пением. Ох, и многих девок попортили тогда цыганские парни!
Но самой большой занозой в памяти местных жителей засела Настя, красавица-цыганка с удивительным голосом, которым, как гласило предание, заслушивались не только люди, но и звери, и птицы, и лес, и река, и ветер, и небо…
Обольстил её заезжий красавец-граф, уговорил бежать с ним в столицу, обещал златые горы. Божился, что сразу же обвенчается с ней в Москве, что выучит её грамоте и сделает оперной певицей, прочил Насте мировую славу. Поддалась цыганка его пылким уговорам и оставила родимый табор. Однако в Москве выяснилось, что граф давно женат, а Настю планировал держать при себе в качестве красивой игрушки. Люто отомстила оскорблённая цыганка, дико: графа зарезала, а дом его, внутри которого находились запертые жена и дети, подожгла.