- К-хы, г-хы... – Ховрин гулко откашлялся и ловким отработанным движением развернул пергаментный свиток с болтающейся на витой золотой веревочке большущей печатью.
Остальные бояре выстроились за ним с торжественными мордами.
- Божьей милостью Великий князь всея Руси Иван III Васильевич... – подвывающим речитативом начал зачитывать боярин.
В общем, если пропустить множества витиеватых благодарностей, Иван милостиво даровал мне право находится при нем, с любым оружием на свое усмотрение, хоть бомбарду за собой таскай на веревочке. А также право на свой эскорт из оружных людишек для передвижения по Москве. Числом десять при броне и любом оружье.
Н-да... уж даже не знаю, много это или мало... Но почетно, однозначно. И полезно. Не нашлись бы в трапезной те сабельки, не представляю, чем бы все закончилось. Угодил великокняжеская морда, однозначно.
- Вельми благодарствую за честь великую... – я встал и коротко поклонился боярам. – А теперича, гости дорогие, прошу отведать, что господь послал...
Но это оказалось не все. Помимо жалования, Иван прислал своего портного, армянина Анастаса, «дабы страченное радением за княжеский живот облаченье восполнить». Вместе с ним прибыло все необходимое, ткани, меха, кожи и прочий портняжный припас.
Я чуть не рассмеялся, но виду не показал. Почему бы и нет, давно хочется в русской одежке пощеголять.
Но и на этом раздача «слонов» не закончилась.
Каждый из прибывших бояр высказал свою личную признательность за «радение» и принес дары. И что удивительно, обошлось без всяких меховых «сороков», коими у меня уже вся резиденция забита. Все подарки были дорогими, но чувствовалось, что дарители выбирали их лично, с любовью, чтобы они пригодились, а не пылились в чуланах.
Холмский презентовал великолепного восточного жеребца, очень смахивающего видом на ахалтекинца, только массивней и крепче статью и полный набор лошадиной сбруи отличной кожи с красивым тиснением и украшенной изящными золотыми и серебряными бляшками.
Щеня-Патрикеев – по виду очень старинный узловатый посох с массивным золотым оголовьем в виде головы медведя с раззявленной пастью, глазами из лалов и граненым кованым наконечником на основании, по типу пики.
Оболенский – здоровенную, почерневшую от старости бочку ставленого меда, коей, по его словам, было не менее полусотни лет. И очень красивый кубок к ней, литра на полтора объемом. Золотой, весь в филиграни[67] и финифти[68], с изображениями сцен из Библии.
Телятевский – слегка изогнутый меч восточного типа, с клинком из настоящего цветного узорчатого булата, с выгравированными на нем арабскими письменами, о трех долах, с елманью, с оголовьем на эфесе в виде орлиной головы и красивыми ножнами с золотой инкрустацией. А также парный к нему кривой кинжал.