Все чаще Моран вспоминал тот день, когда впервые увидел Александрин.
Заплаканную шестнадцатилетнюю девчонку в королевском парке. Дочь потомственных магов, рожденную без дара.
Почему потом не отправился к ней в Луази? Ведь собирался же. Кажется, именно тогда он познакомился с Серен. А может быть, позже…
Страж грустно улыбнулся. Александрин в этой жизни не повезло дважды. В первый раз, когда не прошла обряд инициации. Во второй — когда вышла за него замуж. Наверное, не окажись Ксандра пустышкой, уже давно бы обзавелась супругом. Избежала бы участи, которую он, Моран, ей уготовил.
Маркиз схватился за голову, неловко смахнув со стола опустевший бокал, и с силой сжал виски. Послышался звон разбитого хрусталя, но страж этого даже не заметил.
Порой ему очень хотелось ее отпустить. Приказать убираться, бежать от него без оглядки. Спасаться.
Вот только мысль эта, мимолетная, тут же исчезала, заглушенная иными чувствами — холодной решимостью и равнодушием.
Какое ему может быть дело до никому не нужной девчонки? Именно это нашептывал чародею живущий в его сознании голос. И цветок, рожденный из пламени, в часы, когда Морана снедала ненависть к самому себе и начинали одолевать сомнения, разгорался в сумраке комнаты. Чтобы укрепить мага в его решении. В отблесках колдовского пламени виделся стражу знакомый образ. Образ дорогой его сердцу Серен.
Ритуал вот-вот должен был состояться. Как только сила покойной маркизы, заключенная в кулоне, вся до последней капли перетечет в Александрин, когда Ксандра и магия станут едины, он призовет душу Серен.
Главное, чтобы никто не заметил подмены. Родные девушки. Касьен. Адриен… В последнее время де Грамон стал проявлять к Александрин слишком много внимания, которое так раздражало стража. Не раз Моран замечал, как друг засматривается на его супругу, когда та прогуливалась по королевскому парку или как неприкаянная блуждала по галереям дворца.
К досаде маркиза, Адриен был не единственным, кто пожирал Ксандру взглядом. Придворные повесы от де Грамона недалеко ушли. Столь пристальное внимание злило стража, заставляло нервничать, мешало сосредоточиться на службе и поисках преступника.
И непонятно, кого же он все-таки ревновал: прекрасную оболочку своей наивной супруги или всю ее целиком. Странно, но эта девушка умела вызывать в нем самые разнообразные чувства. А ведь он был уверен, что уже давно разучился чувствовать.
Уже и забыл, когда в последний раз сердце болезненно сжималось от ревности. Когда смеялся искренне, а не изображал веселье. Когда получал удовольствие от чьего-то присутствия и втайне надеялся растянуть эти мгновения наедине с ней. Когда по-настоящему горевал. Именно это чувство испытывал маг, наблюдая за тем, как Ксандра, вглядываясь в зачарованное зеркало, с печалью смотрит на своего неподвижного отца.