* * *
Запинаясь, путаясь в словах, он объяснил, что действительно соврал молодому оперативнику, но не из злого умысла, а просто черт попутал, испугался, когда увидел удостоверение сотрудника госбезопасности. Так уж привык жить, с осторожностью, с горьким опытом бывшего зека и убеждением, что от длинного языка — одни неприятности. Иной раз лучше сказать, что ничего не видел, чем правду. А тут скрывать нечего, дело простое. Одиннадцатого числа под вечер он запер мастерскую и вышел в сквер к памятнику Тимирязеву, — жара стояла невыносимая, в четырех стенах душно, как в гробу, а в сквере все-таки ветерок. Он сел на лавочке лицом к новому зданию ТАСС, открыл бутылку "Боржоми" и стал жевать покупной пирожок с капустой.
Народу на бульваре и в сквере было немного. Он ни о чем не думал, жевал и пил воду, только обратил внимание на этого самого человека с фотографии. За версту видно, что иностранец. Держится свободно, на плече сумка на ремешке, большая, но почти пустая. Постоял у памятника, присел на скамейку справа, там уже сидел какой-то молодой человек спортивного сложения. И бросилось в глаза, что иностранец слишком близко сел к тому парню. Скамейки длинные, полукругом, места вокруг полно, а он сел впритык. Винник это обстоятельство про себя машинально отметил, — и все, как забыл.
Парень и полминуты не посидел, поднялся и двинул по бульвару к Пушкинской площади, а иностранец, показалось или правда так, — что-то взял у того парня и опустил в раскрытую сумку. Винник доел пирожки, взял пустую бутылку из-под воды, — он всегда их оставляет старушке, которая в мастерской по вечерам убирает. Вернулся назад, сел за работу. Смотрит через витрину, — мимо тот иностранец. И вдруг открыл дверь, завернул. Вошел, посмотрел на прилавок, встретился с Винником взглядом и спросил по-русски, почти без акцента, есть ли в продаже русские наручные часы. Винник ответил, что тут мастерская, а не магазин. Есть хорошие браслеты. Иностранец и купил стальной браслет, — еще запомнилось, что кошелек у него толстый, в нем пачка червонцев. Винник сам заменил ремешок на браслет. Иностранец заплатил около четырех рублей и пошел себе. Вот и вся история. Больше они не встречались.
Гончар заставил все пересказать, записал и снова заставил пересказывать с начала, прерывая вопросами, особенно о том молодом человеке, что сидел рядом с иностранцем. Ну, про него особо вспомнить было нечего: лет тридцати, подтянутый, темно-русые волосы. Лицо приятное такое, открытое. Как говорят милиционеры, особых примет, — татуировок, родимых пятен или шрамов, — не видно. Светлая рубашка, галстук бордовый или салатовый. Брюки, кажется, коричневые. Винник добавил, что, пожалуй, сможет узнать того человека по фотографии или при встрече. У него неплохая память на лица. Гончар попросил расписаться на исписанных листках и обнадежил, — к заявлению Винника о предоставлении комнаты в новом доме отнесутся внимательно.