Именно последним можно было оправдать то, что девчонка в его объятиях, которая отбивалась изо всех сил, не была сразу же отпущена с извинениями, а, наоборот, прижата к дивану, и под хохот и ухмылки присутствующих с нее сорвали платье, обнажив до трусов.
– А ну, отпусти ты ее. – Алексей шагнул в зал и чуть повысил голос, чтобы его точно услышали. – Тебе что, девок из эскорта не хватает?
– Пошел вон, нищеброд, – не отрываясь от дела, бросил Сорокин, но в ответ услышал:
– Сударыня, я могу вам помочь?
Неожиданно для всех девушка резко рванулась вбок и, почти выскочив из захвата, четко и громко произнесла:
– Да, сударь, если вы скинете с меня этого вонючего борова, то буду премного благодарна.
– Боров? – Атлетически сложенный, но перекачанный чуть-чуть более, чем нужно, Сорокин взревел раненым буйволом и, чуть приподнявшись, резко, наотмашь ударил девушку по лицу, от чего та со стоном рухнула на диван.
– Поздравляю. – Алексей несколько раз хлопнул в ладоши. – Ты наконец-то нашел себе достойного соперника. Еще советую поискать в домах престарелых и детских садах. Но лучше тебе сидеть в клетке, в цирке уродов. Там ты точно будешь на своем месте.
– Да я тебя… – Офицерский кортик был не самым удобным оружием, что, впрочем, не отменяло того, что острой железкой длиной в двадцать пять сантиметров можно было отправить на тот свет и быка. Тем более что у Сорокина был не штатный кортик, а изготовленный на заказ из отличной стали и заточенный до состояния бритвы.
Кортик Алексея тоже был непростым. С серым клинком из дымчатого дамаска, гардой из золоченой стали и рукоятью из слоновой кости, присланный неизвестным дарителем в день выпускного бала, висел на поясе, готовый к использованию, но Леха не спешил хвататься за оружие, тем более что занимался у отца с пяти лет, и к пятнадцати был уже вполне сложившимся мастером дестрезы и рукопашного боя, искусство которого постигал в школе, которую вела его мама – Джи Широкова, урожденная Чжоу, одна из мастеров мошух-нанрен – древней китайской школы синоби.
Выдернув свой кортик, Сорокин встал во весь рост и резким выпадом попытался насадить противника на острие, но промахнулся и, получив в ответ болезненный и обидный удар ладонью в лицо, взревел еще громче и, уже ничего не соображая, шагнул вперед и дугообразным движением взмахнул кортиком, но отчего-то клинок прошел мимо и, вместо того чтобы вспороть плоть обидчика, на всю глубину воткнулся в собственное плечо. Глаза Валентина неверяще смотрели на то, как расплывается на светло-сером кителе кровавое пятно, а через секунду он побледнел и рухнул в обморок.