— Что вы имеете в виду? — с некоторой опаской спросила пожилая дама, у ног которой, в ожидании своей очереди, лежала черная с подпалинами, широкогрудая овчарка.
— Так это же яснее ясного, — радостно отозвался толстячок, — кто лает и скалит зубы, того — айн, цвай, драй, шагом марш — и на фронт. Ну, а если скулишь и хвостом виляешь — кому ты нужен! Сиди себе дома и пусть хозяин почесывает тебе за ухом. Животное царство тоже делится на дураков и умных.
— И кто же, по-вашему, дурак? — резко спросила Рената и столь же резко оттолкнула толстяка плечом.
Тот не обиделся, улыбнулся:
— Яснее ясного. Только дураки кусаются.
— Сам дурак! — громко и презрительно бросила Рената и стала выбираться из толпы.
— Ну и грубиянка! — охнула пожилая дама.
Рената обернулась:
— Слушай ты, мымра! Не забудь нафталином присыпаться, не то тебя моль сожрет. Вместе с бобиком.
Дама затряслась, словно ее бил родимчик, но толстячок наклонился к ней и заворковал успокоительным баритоном:
— Успокойтесь, мадам. Ради бога. Ведь мы сейчас в состоянии войны, а это, знаете ли, огрубляет нравы.
И, не ожидая ответа, рассыпаясь в извинениях, он стал протискиваться сквозь толпу, стараясь не потерять из вида Ренату.
Он нагнал ее уже у «Метрополя», когда она остановилась возле большого рекламного щита, заклеенного афишами с полуголой Ла Яной.
— До восемнадцати лет вход запрещен, — весело сказал толстячок, — но со мной вас пропустят.
Рената обернулась, строгим взглядом смерила его с ног до головы, потом вроде бы как задумалась.
— Щипаться не будешь?
Толстячок коротко хихикнул:
— Не имею обыкновения.
— Бог с тобой, — лениво сказала Рената, — дуй за билетами.
— Слушаюсь! — толстячок шутливо отдал честь и чуть ли не вприпрыжку помчался к кассе.
Рената стала медленно прогуливаться вдоль колоннады, как вдруг перед нею возник странный парень в зеленом ворсистом пальто, в короткополой, тоже зеленой, шляпе с коричневым петушиным перышком.
Парень по-военному щелкнул каблуками тяжелых лыжных ботинок, несколько странно выглядевших в такой весенний день, а потом двумя пальцами коснулся шляпы:
— Честь имею.
Реньке вдруг стало смешно.
— А деньги имеешь?
Парень по-клоунски вздернул левую бровь, но лицо у него осталось серьезным, и сказал он тоже серьезно, даже с некоторой обидой:
— Натурально.
И Ренька вдруг подумала: чем черт не шутит.
— Часы, случаем, не купишь?
— У тебя куплю, — не раздумывая согласился парень.
Ренька секунду поколебалась, потом сказала:
— Давай-ка отойдем в сторонку.
Парень согласно кивнул:
— О’кей, фрекен.
— Фрейлейн, — поправила его Ренька.