Симонетт согласился записаться к нему на прием. Он хочет сохранить свое место в банке, и никакие железнодорожные составы он слышать не хочет.
Когда пациент удалился – уже не такой уверенной походкой, – Мануэль еще какое-то время продолжал сидеть в задумчивости.
И тут в дверь постучали точно так, как сегодня ночью и в полдень: три поспешных удара. Мануэль вздрогнул, откликнулся:
– Войдите! – И опять подошел к двери.
Он снова никого не увидел, и вдруг ему наконец стало ясно, откуда исходил этот стук.
Мануэль даже удивился, почему это ему раньше не пришло в голову.
Он взял телефонную трубку, набрал номер и попросил фрау Цвайфель соединить его с доктором Манхартом.
– Итак, – сказала Мириам, – четвертый акт, вторая сцена. Мы переворачиваем страницу огромной книги, она должна стоять здесь, и на левой стороне сверху написано: «Это сад», внизу Бенно нарисует нам сад, который протянется через обе страницы книги, Винц изобразит нам за кулисами птичье чириканье, и теперь открывается дверь в странице и гувернантка вталкивает Лену на каталке, на такой, какие используют в больницах. Она остается стоять где-то посреди сцены, это будет здесь, где мы поставили эти две скамейки. Ты можешь лечь на эту скамейку, Анна?
Анна ложится на скамейку так, чтобы ее лицо было обращено к публике.
– Довольно жестко, – сказала она, – мне надо что-то подложить под голову.
Она снова встает, берет свое пальто, свертывает его и кладет себе под голову.
Группа актеров, репетирующих пьесу, собралась в репетиционном зале театральной школы. После читки это была первая сценическая проба, на которой Мириам пыталась разыграть с актерами свою сценическую концепцию.
«Как только ты, Ливия, выкатишь из двери каталку, ты, Анна, начинаешь говорить, и ты произносишь этот безумный текст как настоящая безумная».
Анна закрыла глаза и представила себе, что ее поместили в сумасшедший дом. Мечтательно она заговорила:
– Да, теперь! Теперь это здесь. Я думала все время ни о чем. Так все проходило, и вдруг день встает передо мной. У меня венок на голове – и колокола, колокола!
Слово «колокола» девушка произнесла с надрывом и заткнула при этом себе уши. Потом Анна откинула голову и начала изображать колокольный звон, который становится все громче и громче, пока она его резко не оборвала. Потом она подняла руку и произнесла:
– Смотри, трава прорастает сквозь меня и пчелы жужжат надо мной вокруг.
Она пошевелила пальцами и стала изображать жужжание пчел. И жужжание становилось все громче… и потом резко оборвалось. Тонким, высоким голосом Анна произнесла: