– Папа ручку, – потребовал Томас.
Папа показал на свободную руку матери, но Томас отмахнулся.
– Папа ручку, – повторил малыш и остался стоять неподвижно, в то время как его отец уже подходил к двери дома.
– У папы только две руки, – сказала Юлия и протянула сыну руку, – пойдешь с мамой.
Но Томас явно не хотел идти на компромисс и снова потребовал папину руку.
Мануэль спросил Юлию, не возьмет ли она у него папку и плащ, но Юлия возразила, что не следует всегда потакать малышу, он вполне может обойтись и маминой рукой, однако Томас, когда мать потянулась к нему, снова отдернул руку и уселся на пол в гараже.
– Ну и сиди там, – сказала ему Юлия и тоже пошла к двери.
Мануэль тем временем уже открыл дверь левым локтем и придерживал ее ногой.
– Что теперь? – спросил он у жены, которая уже поднималась по лестнице.
– Пусть сидит там, – ответила она безучастно, поднимаясь вверх по лестнице: Томас уже достал ее сегодня.
Мануэль со вздохом придержал дверь, вставив в проем свой портфель, вернулся к ноющему сыну и с раздражением взял его за руку.
– Все, хватит, давай вставай, – приказал он, но мальчишка не повиновался, продолжая сидеть на коленках.
Когда и второй его призыв не подействовал, отец проволок ребенка по масляному пятну, не замеченному им сразу, до двери, которая тем временем прижала портфель к порогу, а кусок его плаща застрял в дверном проеме.
И с дочкой было не все в порядке, Мириам выронила свою соску и, разбуженная нытьем брата, опять заревела.
– Юлия, – крикнул Мануэль, – не могла бы ты к нам спуститься?
Но Юлия не спешила спускаться, она не дала никакого ответа, и зов Мануэля о помощи затерялся где-то в трех этажах просторного дома.
И вот востребованный отоларинголог один тащит своих малюток вверх по гаражной лестнице, спрашивая себя, как все это так получилось и чего он добился в жизни, пока изучал медицину, исследовал, обследовал и лечил.
Это случилось где-то неделей позже, напряженный день уже близился к концу. Мануэль преобразился в господина доктора Риттера, он заглядывал в уши, носы и глотки, обследовал воспаленные голосовые связки, искривленные носовые перегородки и покрасневшие миндалины, составлял аудиограммы, прописывал антибиотики, лечил резкое ослабление слуха, выявил один случай тиннитуса, обнаружил у одного больного рак горла и в довершение всего выбился из своего почасового графика. Он уже заканчивал последнюю консультацию – выписывал старой глуховатой пациентке рецепт для изготовления слухового аппарата у мастера, с которым он сотрудничал, – и тут вошла фрау Ризен, его ассистентка, уже в верхней одежде, и спросила Мануэля, не нарушит ли это его планы, если она уже сейчас уйдет на свою вечернюю переподготовку. Пожалуйста, сказал он, ведь его уже больше никто не ожидал.