После интервью журналистка все еще надеялась, что Фил проявит интерес не только к ее вопросам, но и к ней самой, и пригласит на ужин, как он это обычно делал с другими представительницами СМИ. Но в тот день он просто сказал:
— Спасибо. Пришлите статью на согласование моему пресс-агенту.
Фил собирался поехать домой. Он мучительно размышлял, как лучше вести себя сейчас с Мишель. Стоит ли ему пожить одному, пока он не разберется со своим, а точнее, с их будущим? Мишель всегда позволяла ему принимать решения за двоих и даже теперь не отступила от этого правила. А что, если отправить детей на время к ее матери, в Калифорнию, на все лето. За три месяца он точно решит, как жить дальше.
Раздумья Фила прервал телефонный звонок. Это была Аня. Ее голос прозвучал очень взволнованно:
— Нужна твоя помощь.
— Что случилось?
— Меня арестовали.
Через два месяца
— Мишель Глэро?
— Да. Кто это?
— Вы должны приехать на опознание.
— Что?
— Ваш муж мертв.
— Что?!?
Мишель быстро положила трубку и села на кровать. «Сейчас пройдет. Сейчас пройдет».
Она была уверена, что это всего лишь очередная галлюцинация от кокаина. Но затем ее охватил сильнейший страх.
Мишель тут же начала звонить Филу. Как назло, он не брал телефон. Тогда она стала звонить маме в Калифорнию, чтобы удостовериться, что все в порядке с ее детьми.
Одри уже вылетела в Монако на завтрашний этап «Формулы‐1». Трубку взяла домработница, удивившаяся столь позднему звонку. Мишель что-то соврала, чтобы успокоить ее, заодно и себя немного взяла в руки.
А потом вновь раздался звонок из полиции.
Два месяца назад
— Как ты оказалась в этой наркотусовке?!
— Моя подруга, — Аня кивнула в сторону Кати, — подсела на наркотики. Я боялась звонить Ивану. Хорошо, что он сейчас в Москве.
— Как давно она принимает?
— Точно не знаю. Думаю, чуть больше года. Фил, она ведь мне как сестра. Мы дружим с самого детства. Сначала она просто иногда покуривала травку… Фил, твоя сестра ведь смогла побороть наркозависимость. Что мне делать?
— Все это непросто… Главное — не затрагивай ее чувство вины. Оно у нее сейчас обострено до предела. Помню, как мои родители выгораживали Натали везде и перед всеми. Врали преподавателям, чтобы ее не выгнали из университета, оплачивали долги, скрывали от окружающих нашу семейную проблему как могли. Они брали на себя всю ответственность за действия Натали и не забывали постоянно напоминать ей об этом, усиливая ее чувство вины до неимоверной степени, тогда-то она и шла за следующей дозой. В результате и они, и я стали «созависимыми». Мы все начали жить жизнью сестры, теряя собственные жизни. Я, конечно, страдал не так сильно, как родители. Но все мы безуспешно пытались образумить ее, контролируя каждый ее шаг и навязывая лечение, которого она тогда не хотела… Мама первой осознала, как нужно себя вести, чтобы действительно помочь своей дочке: не лезть к ней постоянно, а наоборот — немного отдалиться. Восстановить ее личное пространство. Снять с себя ответственность за поведение Натали. Это было сложно. Но она смогла. Именно ее действия стали решающими. Мы с отцом просто последовали за ней. Конечно, тяжело было признать, что сестра имеет право распоряжаться своей жизнью как хочет, даже превратить ее в ад. Не нам ее осуждать, тем более — идти за ней.