От слов дона Хуана меня бросило в дрожь. Эта тишина, сумерки, эти величественные виды, все это словно специально было помещено сюда для создания образа последнего танца воина.
— Можешь ли ты научить меня этому танцу, невзирая на то, что я — не воин? — спросил я.
— Каждый, кто охотится за силой, должен научиться этому танцу, — ответил он. — Однако сейчас я не могу научить тебя. В скором времени у тебя, возможно, появится достойный противник. Тогда я покажу тебе первое движение силы. Другие движения ты должен будешь добавить самостоятельно по мере продвижения по жизненному пути. Каждое из них должно быть обретено в борьбе силы. Поэтому, собственно говоря, позы воина являются историей его жизни, танцем, который растет по мере того, как воин увеличивает свою личную силу.
— И что, смерть действительно останавливается, чтобы посмотреть на танец воина?
— Воин — всего лишь человек. Простой человек. И ему не под силу вмешаться в предначертания смерти. Но его безупречный дух, который накопил силу, пройдя сквозь невообразимые трудности, несомненно способен на время остановить смерть. И этого времени достаточно для того, чтобы воин в последний раз насладился памятью о своей силе. Можно сказать, что это — жест, который смерть делает в отношении тех, чей дух безупречен.
Я испытывал непреодолимое беспокойство и продолжал говорить только затем, чтобы смягчить его. Я спросил дона Хуана, знал ли он воинов, которые умерли, и известно ли ему, как последний танец повлиял на процесс их умирания.
— Прекрати, — сухо ответил он. — Смерть — это слишком серьезно и фундаментально. Умереть — не просто подрыгать ногами и задубеть.
— А я тоже буду танцевать своей смерти?
— Непременно. Ты охотишься за личной силой, хотя пока что и не живешь как воин. Сегодня солнце дало тебе знак. Все лучшее, что ты сделаешь в своей жизни, будет сделано в конце дня. Очевидно, тебе не по нраву юное сияние раннего света. Путешествия по утрам тебя не привлекают. Но умирающее солнце — старое, желтое и спелое — твое. Ты не любишь жару, ты любишь сияние. И поэтому твой последний танец будет совершен на этой вершине в конце дня. И в танце этом будет твой рассказ о борьбе, о битвах, в которых ты победил, и о тех, которые проиграл, о тех радостях и том смятении, которое ты испытал, сталкиваясь с личной силой. Твой танец поведает о тех секретах и чудесах, которые ты накопил, и твоя смерть будет сидеть здесь и смотреть на тебя. Так же, как сегодня, умирающее солнце осветит тебя, но не обожжет. Будет дуть мягкий приятный ветер, и вершина холма задрожит. А когда танец твой подойдет к концу, ты посмотришь на солнце, посмотришь в последний раз, потому что больше ты не увидишь его никогда — ни наяву, ни в