Дон Хуан что-то говорил. Но я не слышал и не особенно напрягался, чтобы услышать. Я пытался перебирать в памяти все, что в тот день ел. Но делал это как-то незаинтересованно. Похоже, для меня это не имело значения.
— Следи за тем, как изменяется солнечный свет, — проговорил дон Хуан.
Чистое звучание его голоса напомнило мне воду — текущую и теплую.
Небо на западе было совершенно безоблачным, а солнечный свет очень эффектным. То, что дон Хуан указал мне на него, делало желтоватое сияние вечера действительно фантастическим.
— Позволь этому сиянию зажечь тебя, — сказал дон Хуан.
— Сегодня, до того, как зайдет солнце, ты должен быть абсолютно спокоен и восстановлен, потому что завтра или послезавтра тебе предстоит учиться неделанию.
— Неделанию чего? — спросил я.
— Сейчас это не важно. Подожди, пока мы доберемся вон до тех лавовых гор.
Он указал на далекие темные и грозные остроконечные пики на севере.
Вечером мы добрались до пустынного плоскогорья, на котором возвышались горы вулканического происхождения. На расстоянии темно-коричневые лавовые горы производили почти зловещее впечатление. Очень низко стоявшее над горизонтом солнце освещало западные склоны застывшей лавы, окрашивая их темно-коричневую поверхность в ослепляющую массу желтых отражений.
Я не мог отвести глаз от этого поистине гипнотизирующего зрелища.
К началу сумерек показались подножия гор. Растительности в высокогорной пустыне почти не было, до самого горизонта повсюду торчали только кактусы и какая-то высокая трава, росшая пучками.
Дон Хуан остановился и сел, аккуратно прислонив к камню тыквенные фляги с провизией. Он сказал, что на этом месте мы устроимся на ночлег. Мы находились на возвышенности. Оттуда, где я стоял, окружающая местность просматривалась довольно далеко во всех направлениях.
День был облачный, и все быстро погружалось в сумерки. Я увлекся созерцанием того, с какой скоростью малиново-пурпурные облака на западе становились равномерно-серыми.
Дон Хуан встал и пошел в сторону кактусов. Когда он вернулся, массив лавовых гор уже превратился в однородный темный силуэт. Дон Хуан сел рядом со мной и обратил мое внимание на что-то, что показалось мне естественным образованием на склонах лавовых гор на северо-востоке от того места, где мы сидели. Это было пятно, значительно более светлое, чем фон. В сумерках горный массив был одноцветным темно-коричневым, а пятно — желтовато-коричневым или темно-бежевым. Я не мог понять, что это такое. Я смотрел на него долго и неотрывно. Казалось, оно шевелилось, я бы даже сказал, что оно пульсировало. Прищурив глаза, я увидел, что оно как трепещет, как будто на ветру.