, ужаснули меня. Это было моим дружеским способом дать ему понять, что я его боялся. Он неконтролируемо засмеялся, трясясь всем телом и дрыгая ногами, как ребенок. Дон Хуан тоже засмеялся, избегая смотреть на меня.
— Ты больше не будешь пытаться мне помогать, правда, дон Хенаро? — спросил я.
Они хохотали до судорог. Дон Хенаро сперва катался по земле, а потом улегся на живот и поплыл по полу. Увидев это, я понял, что пропал. В этот момент тело мое каким-то образом ощутило, что конец близок. Я не знал, какой именно конец и чего, но, вследствие своей личной склонности к драматизации и памятуя предыдущий опыт общения с доном Хенаро, я вообразил, что конец этот вполне может быть концом моей жизни.
Когда я приезжал сюда в прошлый раз, дон Хенаро предпринял попытку столкнуть меня на грань «остановки мира». Действия его были настолько эксцентричны и безусловно непостижимы, а их воздействие на меня оказалось настолько прямолинейным и жестким, что дон Хуан сам велел мне уехать. Демонстрации «силы», к которым прибегнул тогда дон Хенаро, были такими поразительными и до такой степени сбили меня с толку, что заставили меня совершенно по-другому взглянуть на себя. Я отправился домой, просмотрел все заметки, которые делал с самого начала моего ученичества, и совершено новое чувство установилось во мне, хотя до того момента, как я увидел дона Хенаро, плывущего по полу, я и не до конца осознавал его.
Плавание это было вполне в стиле всех прочих странных и приводящих в смятение действий, которые дон Хенаро совершал у меня на глазах. В этот раз он начал с того, что улегся на пол лицом вниз. Сперва он хохотал, причем до того самозабвенно, что тело его дергалось, словно в судорогах, потом он принялся дрыгать ногами и, наконец, движения его ног сделались согласованными, к ним подключились гребковые движения рук, после чего дон Хенаро заскользил по полу, словно лежал на доске с колесиками из шарикоподшипников. Несколько раз он менял направление, лавируя между мной и доном Хуаном на площадке перед домом.
Это было уже не первое клоунское представление, которое разыгрывал в моем присутствии дон Хенаро. После каждого такого случая дон Хуан утверждал, что я был на грани «видения». То, что мне так и не удавалось «видеть», было следствием моих попыток объяснить каждое действие дона Хенаро с рациональных позиций. В этот раз я был начеку, и, увидев, что он поплыл, не стал пытаться объяснить или понять происходящее, а просто стоял и смотрел. Но избежать состояния ошеломленности мне все же не удалось. Он самым натуральным образом скользил на животе и груди. По мере того, как я смотрел на него, мои глаза начали сходиться, и я почувствовал волну беспокойства. Я был убежден, что если не буду объяснять происходящее, то непременно «увижу». Эта мысль наполнила меня сильнейшей тревогой. Мое нервное ожидание было так велико, что каким-то образом я опять вернулся к исходной точке, снова глядя на это с рациональным стремлением разобраться.