— Твоя продолжительность лишь делает тебя робким, лишает решительности, — продолжал он. — И в твоих действиях не может быть того вкуса, той мощи, той неодолимой силы, которая присутствует в действиях того, кто знает, что сражается в своей последней битве на этой земле. Другими словами, твоя продолжительность не делает тебя ни счастливым, ни могущественным.
Я признался, что боюсь мыслей о предстоящей смерти, и обвинил дона Хуана в том, что он своими постоянными разговорами о смерти лишает меня душевного равновесия.
— Но ведь нам всем действительно предстоит умереть, — сказал он.
Дон Хуан указал на далекие холмы.
— Есть нечто, что ждет меня где-то там. Это — несомненно. И я к этому присоединюсь. Это — тоже несомненно. Но ты, наверное, — совсем не такой, и смерть вовсе тебя не ждет.
Я в отчаянии развел руками, и он рассмеялся.
— Дон Хуан, я не желаю об этом думать.
— Почему?
— Это бессмысленно. Ведь она так или иначе где-то меня ждет, тогда какой смысл по этому поводу тревожиться?
— Разве я сказал, что ты должен по этому поводу тревожиться?
— Тогда что я должен делать?
— Использовать ее. Сосредоточить внимание на связующем звене между тобой и твоей смертью, отбросив сожаление, печаль и тревогу. Сосредоточить внимание на том факте, что у тебя нет времени и позволить своим действиям течь соответственно. Пусть каждое из них станет твоей последней битвой на земле. Только в этом случае каждый твой поступок будет обладать законной силой. А иначе все, что ты будешь делать в своей жизни, так и останется действиями робкого и нерешительного человека.
— А что, это так ужасно — быть робким и нерешительным человеком?
— Нет, если ты намерен жить вечно. Но если тебе предстоит умереть, то у тебя просто нет времени на проявления робости и нерешительности просто потому, что нерешительность заставляет тебя цепляться за то, что существует только в твоих мыслях. Пока в мире — затишье, это успокаивает. Но потом этот жуткий таинственный мир разевает пасть, как он делает это для каждого из нас, и ты осознаешь, что все твои проверенные и надежные пути вовсе такими не были. Нерешительность мешает нам испытать и полноценно использовать свою судьбу — судьбу людей.
— Но, дон Хуан, это же противоестественно — все время жить с мыслью о смерти.
— Смерть ожидает нас, и то, что мы делаем в этот самый миг, вполне может стать нашей последней битвой на этой земле, — торжественно произнес он. — Я называю это битвой, потому что это — борьба. Подавляющее большинство людей переходит от действия к действию без борьбы и без мысли. Охотник же, наоборот, тщательно взвешивает каждый свой поступок. И поскольку он очень близко знаком со своей смертью, он действует рассудительно, так, словно каждое его действие — последняя битва. Только дурак может не заметить, настолько охотник превосходит своих ближних — обычных людей. Охотник с должным уважением относится к своей последней битве. И вполне естественно, что последний поступок должен быть самым лучшим. Это доставляет удовольствие. И притупляет страх.