Кардар поцеловал перед ним землю, и падишах отправился в назначенное место.
В один прекрасный день Кардар зачем-то поднялся на крышу падишахского дворца, и вдруг его взгляд с высоты проник в гарем, и он увидел дочь Камкара. Она сидела на шахском троне, и рука красоты, казалось, собирала на ее лице букеты тюльпанов. Кардар от ее красоты чуть было не лишился чувств. Любовь стала стучаться в дверь его сердца — мол, я пришла! А терпение сложило пожитки — мол, я ухожу! С сердцем, полным страсти, с грудью, переполненной желанием, он сошел с крыши. Любовь расцвела в нем, словно тюльпан, а душа уже готова была продаться в рабство. Он отправил жене шаха послание, где говорилось: «Хотя по законам любви убийцы влюбленных не несут наказания, а по обычаям страсти любящим предназначена лишь покорность, тем не менее надо прислушаться к словам о сердечной боли страдальцев и жалеть тех, чьи сердца разбиты в разлуке.
Пусть Аллах приумножит твою красоту
Ты же мною не пренебрегай.
Я уже давно страстно жажду свидания с тобой, прошло много времени с тех пор, как я пленился твоей красотой. Звезды в небе сострадают моим бессонным ночам, пташки среди лугов сочувствуют моим мучениям. Мечты о твоих вьющихся локонах бросают меня в жар, желание видеть твои свежие щеки топит меня в собственных слезах.
Владеет мною страсть! И нет меж нами
Пустынь непроходимых, шумных городов…»
Когда дочь Камкара выслушала послание Кардара, она прогнала женщину, которая принесла его, говоря:
— Передай Кардару, что в шахский гарем надо приходить с верностью, а не с изменой. Странно, что он забыл судьбу моего отца и обрек себя на сон зайца.
Ныне, когда согнулась под бременем жизни спина,
Проснись наконец, пойми, что наступил рассвет.
Но Кардар уже позабыл всякую меру, как об этом сказал поэт:
Коль с головой ты в воду погрузился,
Не все ль равно, какая глубина?
Он больше не касался узды разума, не прислушивался к проповедям благоразумия. Он отправил жене шаха второе послание, что, мол, если ты избрала путь немилости, если мое желание будет попрано, а моя мольба отвергнута, то я внушу падишаху злобу к тебе и ввергну тебя в беду!
Жена падишаха отвечала:
— Многие годы я провожу в молитвах и благочестии, а мудрецы считают прелюбодеяние мерзким, ведь сказано: «Прелюбодеяние и радость не объединишь». Может быть, ты лишился ума или пожелал смерти? Или ты вручил обезумевшую душу свою во власть дива? Или передал в руки шайтану поводья слабости? Говорят же: «Много есть желаний, которые прекращаются со смертью».
У персов издавна передают присловье: