— Ага, хозяин в этом плане со своими тараканами… Да и во многих других — тоже, к нему просто нужно привыкнуть.
Это «хозяин» резануло мне слух, я не привыкла, чтобы работодателя так называли. Впрочем, Никита произносил это без священного трепета, для него одно короткое слово просто было привычкой, так ведь гораздо удобнее, чем, как Мартынов, каждый раз лепетать «Владимир Викторович».
— Ты давно здесь работаешь?
Может, мне и полагалось расспрашивать о Гедеонове и его поместье, но мужчина, сидящий рядом со мной, интересовал меня куда больше. Что же до Гедеонова, то мне почему-то казалось, что я о нем все знаю, настолько ярким был образ, любезно предоставленный моим воображением.
— На хозяина? Лет десять уже… Нет, чуть меньше десяти, но близко, — отозвался Никита. Он тоже поглядывал на меня с интересом, и это льстило бы мне, если бы мы не неслись на скорости под двести. Сейчас мне гораздо больше хотелось, чтобы он следил за дорогой. — Он мне когда-то здорово помог, а потом дорастил до этой должности. Но тебе повезло, у тебя сразу работа не пыльная!
— Да уж, повезло… Значит, тебе нравится здесь работать?
— Еще бы! И тебе понравится.
— Откуда такая уверенность? — поразилась я. — Ты ведь меня совсем не знаешь!
— А дело не в тебе, без обид. Просто поместье — это такое место, где всем нравится. Я не мастак описывать словами, но когда увидишь, сама все поймешь.
— Может, там и красиво, только вот это все равно чужой дом…
— Какая разница? — удивился Никита. — Я, например, живу там почти треть жизни, другого дома у меня нет, и меня все устраивает.
Я не стала ему говорить, что не всем нравится занимать чужой угол. Гораздо больше меня заинтересовало то, что у Никиты тоже не было своего дома. Мне почему-то нравилось думать, что он очень похож на меня, а двум одиноким людям уже не обязательно быть одинокими.
Да, Никита ничего не сделал для меня и ничего не обещал. Но я оказалась одна, вдали от родного города, непонятно где. Мне необходимо было найти хоть какую-то поддержку, доказательство того, что я не вляпалась в большую беду. Мартынов для этого точно не подходил, он как раз был лучшим доказательством неприятностей, зависших над моей головой.
А вот Никита — другая история, в нем чувствовалась правильная беззаботность, и я тянулась к нему.
Мы добрались до горной дороги, и я чувствовала себя так, будто застряла на огромных американских горках. Чтобы отвлечься от перспективы закончить свою жизнь в каком-нибудь ущелье, я решила сравнить образ Гедеонова, который я нарисовала, с настоящим Гедеоновым.