У меня не было решения, не было ответа, не было правильных слов. Я сидела перед ним, напряженная и растерянная, а слезы сами наворачивались глаза. Мартынов, конечно же, заметил их, он, как коршун, замечал все, когда охотился.
Он готов был нанести последний удар, в нем не было ни капли жалости к существу, которое для него было воплощением никчемности — то есть, ко мне. Он просто не успел ничего сказать.
Дверь в кабинет открылась, и я с надеждой обернулась на этот звук. Сама не знаю, почему, ведь у меня вроде как не было защитников в этом поместье. Но оказалось, что надеялась я не зря: в кабинет вошел единственный человек, который мог повлиять на мою судьбу.
Мне хватило одного взгляда на Гедеонова, чтобы понять: он болен гораздо сильнее, чем я предполагала. Он был бледен, под слепыми глазами залегли темные, почти черные круги, он заметно потерял вес, в его движениях не было прежней уверенности. Он опирался на трость! Правда, это была не белая трость слепого, а небольшая, поддерживавшая его при ходьбе, но для меня и это стало потрясением.
Что бы с ним ни случилось, виной этому не могла быть обычная простуда, на которую ссылалась Анастасия Васильевна в разговорах с прислугой. А что тогда? Гроза? Никогда не видела, чтобы гроза так влияла на человека! Да и потом, предыдущие грозы, которых в конце весны и начале лета было немало, совершенно его не травмировали.
Но какие еще варианты? Мое прикосновение? Немыслимо! Я же не чумная, в самом деле, я нормальный, здоровый человек.
Как бы то ни было, именно в этот миг, когда мое сердце сжималось от жалости и мне было больно видеть его таким, я впервые подумала о том, что Гедеонов, возможно, не мошенник, что у него есть некие способности, которые мне понять не дано.
И теперь эти способности почему-то губили его.
— Ярик, что ты здесь устроил? — сухо поинтересовался он. — Почему я вынужден идти сюда?
— А ты не должен был приходить сюда, тебе полагается отдыхать! — возмутился Мартынов.
— Ты всерьез думал, что я пропущу это судилище?
— Я делаю то, что нужно, для твоего же блага!
— Спасибо за такую нежную заботу о моем благе, но я как-нибудь обойдусь без нее. Я уже сказал тебе: она здесь не при чем. Гроза оказалась сильнее, чем я предполагал, а я повел себя глупо. Я решил, что в моем возрасте и при моем опыте можно не напрягаться, что я со всем справлюсь, и я не справился.
— Да забудь ты про грозу! Ты ведь сам говорил мне, что она…
— Достаточно! — властно прервал его Гедеонов. Он умел отдавать приказы так, что ему невозможно было не подчиниться. Затем он повернулся ко мне, готовой в любой момент расплакаться от страха и несправедливости обрушенных на меня обвинений. — Августа Стефановна, вы можете быть свободны. Прошу, забудьте о том, что сказал вам господин Мартынов, и возвращайтесь к своим обязанностям. В ближайшее время условия сотрудничества с вами не изменяется.