— Спасибо, — пролепетала я.
Я больше не могла оставаться рядом с ними обоими. Я быстро вышла из кабинета, и, как только за мной захлопнулась дверь, голоса там зазвучали куда громче. Но я к ним не прислушалась, я поспешила уйти, вернуться туда, где безопасно, где обычные люди, ничего не знающие о моей новой тайне.
Слово Гедеонова было законом: Мартынов оставил меня в покое. Я действительно работала, как раньше, даже зная, что совсем как раньше уже не будет.
Спустя неделю Гедеонов вернулся к привычному ритму совершенно здоровым, будто ничего особенного с ним и не случалось. Болезненная бледность покинула его, худобу еще можно было заметить, но судя по тому, что он заставил личного тренера приходить каждый день, Гедеонов и сам рвался побыстрее от нее избавиться. Его движения были сильными, его улыбка — все такой же очаровательной, затосковавшие клиенты воевали за право побыстрее к нему попасть.
В общем, все было хорошо, за исключением одного ма-а-а-аленького, как Эверест, «но»: он игнорировал меня.
Поначалу я решила, что мне чудится. Раз он не позволил Мартынову меня уволить, значит, между нами все нормально, он благодарен мне. Ну а что в сад перестал ходить, так это понятно, он только после болезни, ему нужно отдыхать, а не среди кустов ночами шляться.
Я убеждала себя, что все в порядке, работала, встречалась с Никитой, каталась с ним по ночным дорогам на мотоцикле, и это стало новым украшением моих летних ночей. Но в глубине души я все равно чувствовала тревогу, которая с каждым днем лишь нарастала.
Эта тревога оказалась неприятным, но умным зверьком. Она появилась не без причины, она предупреждала меня о том, во что я сначала пыталась не верить. Гедеонов действительно избегал меня! Он не появлялся там, где бывала я, и он снова гулял по саду, но уже один. Иногда я видела его и спешила туда, чтобы якобы случайно встретиться с ним, однако никогда его не заставала. А бывало, что он появлялся там сразу же после моего ухода. Его нежелание общаться со мной было очевидно, как неоновый знак темной ночью.
Пожалуй, у него были причины для этого. Я увидела нечто такое, чего мне видеть не полагалось, стала свидетельницей его унижения. А еще с ним что-то произошло, когда я его коснулась, и этого я совсем не понимала.
Мне нужно было смириться. Я ведь работала, получала столько же, меня в поместье все любили — и я любила их. У меня был Никита, в конце концов! Красивый, терпеливый, веселый…
Гедеонов, если задуматься, был мне и не нужен. Мне даже лучше, когда он на расстоянии! Теперь, когда я убедилась, насколько он необычен, мое уважение к нему оттенял легкий привкус страха. Не знаю, кто он такой, чудовище, маг, бес — мне без разницы, лишь бы меня это не касалось.