— Мне нужно точку на вершине взять. Топографическую съемку спешу закончить. В лагерь придем, увидишь, какие горизонтали накрутил, сам черт ногу сломит, — пояснил Вася.
— Я вот что тебе, Василий, скажу, — тронул Зверев плечо коллектора, — я дорогу вспомнил.
— Какую дорогу?
— Да на Медную гору.
— Ведь ты сам говорил, что Медная гора у озера Амнеш.
— Там — особое дело… А то другая есть. Бога-атая гора! Верст сорок отсюда.
— Ну и что дальше? — усмехнулся Вася.
— А дальше — мое дело маленькое. Коли хотите руду посмотреть, надо на Медную гору идти, пока погода не испортилась.
— Э, нет, дед! Не выйдет! Валуны-то надежней проводника оказались! Поздновато вспомнил.
Лагерь встретил их веселым разноголосым шумом. Кто-то громко пел: «Мы все добудем, поймем и откроем…» С другой стороны слышался заразительный смех Григория Хромых. Никита Власов, стоя у большого костра, кричал:
— Да идите вы, черти, обедать! Похлебка остынет!
В стороне стояли нераспряженные олени. Они лениво щипали бледно-зеленый ягель и терпеливо ждали, когда их освободят из упряжки и отпустят на волю. На санях возвышались компактные тюки поклажи. Это полчаса назад прибыл сюда медленный обоз Никиты Оведьева. Теперь вся экспедиция была в сборе.
В центре поляны рабочие уже расчищали места для новых палаток и вбивали в землю длинные колья. Тут же прохаживался Корнев. Он беспрестанно шутил, потирал руки и, смеясь, говорил Григорию Хромых:
— Для чего сильно вбиваешь? Надсадишься! Все равно через два дня лагерь снимать, пропадет твоя работа. На Медную гору пойдем. Станем избу рубить.
Заметив коллектора, Корнев торопливо подошел к нему.
— Вася, нанеси поскорей новые точки, а то я без карты, как без рук. Нужно развязаться с обнажениями, что-то простирания не сходятся.
— Хорошо, Андрей Михайлович. Я сейчас.
Вася скрылся в палатке. Через минуту он уже склонился над листом ватмана, приколотым к чертежной доске. В палатку вошел Корнев. Он подсел к карте. Зеленые пятна габбро и амфиболитов вытягивались вдоль западного края планшета. С востока подходила желтая полоса известняков, а между ними вклинивались розовые граниты. Но белая, незакрашенная полоса отделяла розовый цвет от желтого. Андрей Михайлович показал карандашом на нее:
— Где-то здесь, Вася, граниты соприкоснулись с известняками. Как раз на контакте должна возвышаться Медная гора.
— Медная гора? Сегодня Зверев дорогу к ней вспомнил.
— Как, разве Зверев в лагере?
— Вместе со мной пришел.
— А ну, давай его сюда!
Старик вошел в палатку.
— Звал меня, Андрей Михайлыч?
— Да, садись.
— Я ничего, постою.