– Извините, доктор, но мне сказали, что я могу забрать ее сегодня.
– Нет, не можете, – отрезал Смирнов. – Вы меня слышали? Она получила дозу снотворного. Она покинет больницу не раньше завтрашнего дня.
Гирланд покорно пожал плечами и собрался шагнуть к двери, но тут заметил, что на мужчине брюки цвета хаки и начищенные до блеска армейские ботинки. Он перевел глаза на суровое лицо и внезапно вспомнил человека, стрелявшего в него среди песков сенегальской пустыни.
– Хорошо, доктор, я приеду завтра утром, – смиренно произнес Гирланд, но мозг его отчаянно работал.
«Я, верно, ошибся, – сказал он себе. – Тот русский давно уже мертв».
Гирланд был почти уверен в этом.
Открыв дверь, Марк увидел перед собой Кордака, толкавшего каталку. На каталке лежала самозарядная винтовка. Кордак схватил ее и направил на Гирланда:
– Не двигаться!
Джинни ахнула. Смирнов, выругавшись, бросился к девушке и зажал ей рот рукой.
– Только закричи, и я сверну тебе шею! – прорычал он.
Гирланд с поднятыми руками осторожно попятился. Возникла короткая напряженная пауза. Наконец Смирнов отпустил Джинни.
– Издай звук, и ты пожалеешь об этом, – сказал он, снимая белый халат.
Смирнов выхватил револьвер из блестящей кобуры.
– Положите женщину на каталку! Ты и ты! – Он перевел револьвер с Гирланда на Джинни. – Пошевеливайтесь!
Гирланд втащил каталку в палату и придвинул ее к кровати. Одновременно он извлек радиопилюлю из-под ногтя большого пальца.
Побелевшая Джинни уверенно подошла к кровати, откинула одеяло и простыню. Женщина спала, одетая в больничную ночную рубашку. В этой ситуации Гирланд не мог любоваться ее красотой. Он подхватил Эрику Ольсен под мышки и начал поднимать ее; нарочно споткнувшись, Гирланд почти упал на женщину. Вставая, он засунул пилюлю в рот Эрики. Он надеялся, что потом она проглотит ее.
– Осторожно! – рявкнул Смирнов. – Живей!
Гирланд с помощью Джинни уложил Эрику на каталку. Их глаза встретились. Гирланд ободряюще подмигнул девушке, но, похоже, ему не удалось успокоить ее.
Тем временем Джоджо, отыскав незапертое окно, проник в больницу и заглянул во все палаты пятого этажа. Он понял, что убитая им медсестра обманула его. Выругавшись, он побежал по лестнице на четвертый этаж с револьвером в руке.
Когда Гирланд покинул кабинет Дори, тот нажал клавишу селектора и произнес:
– Я готов принять Кермана.
Отпустив клавишу, он откинулся на спинку кресла и взял один из великолепных сэндвичей, лежавших на тарелке. Дори принялся медленно жевать его, размышляя о том, что с радостью занимался бы подобной работой хоть двадцать четыре часа в сутки. Рутина, бесконечные досье, официальные письма нагоняли на него тоску, но сейчас, когда Дори имел полную свободу действий, деньги на расходы, толковых агентов и задачу, требовавшую разработки хитроумного плана, жизнь казалась ему прекрасной.