– А где вы сегодня ночевали? – спросила она.
– Нашел комнату. Вы уж простите меня, мэм, но пришлось потратить часть ваших денег. Но я вам верну.
Еще одна девушка? Она почувствовала укол ревности.
– Не беспокойтесь. Денег у меня достаточно. – Она в нерешительности помолчала с минуту. – Деньги – полезная вещь, но не всегда приносят счастье.
Он заерзал на сиденье, сдвинул кепи со лба, потом опять надвинул.
– Мой старик тоже всегда так говорит. – (Она тут же поняла, что допустила промашку.) – Люди, у которых куча денег, любят порассуждать о счастье. – Голос его звучал грубовато.
– Да… это верно. – Ей хотелось подстроиться под него. – Часто не ценишь то, что имеешь.
Он снова заерзал.
– Да, так говорят. А Рон говорит, что слишком мало людей имеет много денег и у слишком многих их мало.
«Это что, прикажете считать мудрым изречением?» – подумала она, но вслух сказала:
– Вы все время упоминаете какого-то Рона… Кто он?
– Мой приятель. – Он повернулся, и она с неудовольствием подметила, как оживилось его лицо.
И снова почувствовала укол ревности, зная, что никто не заметит того простодушно-восторженного выражения на его лице, если он когда-либо заговорит о ней со своими друзьями.
– Расскажите мне о нем.
Какое-то время он молча смотрел вперед через ветровое стекло, затем заговорил:
– Ну, вообще-то, он личность. Незаурядный человек. А какой повар – в жизни ничего подобного не видел! – Он восторженно тряхнул головой. – И что у него ни спросишь… про что угодно – на все получишь ответ. Для него нет проблем. Очень умный парень.
– Да, похоже, замечательный. – Она постаралась вложить в эту фразу максимум энтузиазма. – А где вы познакомились?
– Да так, случайно. – По его голосу она поняла, что он не очень-то расположен говорить на эту тему.
– А почему вы не путешествуете вместе?
Он рассмеялся и стукнул себя кулаком по коленке:
– Да потому, мэм, что он сейчас в тюрьме.
– В тюрьме? За что?
Он покосился на нее из-под козырька:
– Вы только не подумайте ничего дурного, мэм. Уж я-то знаю: стоит таким, как вы, заслышать, что человек в тюрьме, и вы сразу думаете про него бог знает что. Рон не такой. Он протестует. Он возглавлял марш протеста в Гамбурге, вот его и упекли.
Руки Хельги легко касались баранки, глаза не отрывались от дороги. После паузы она спросила:
– И против чего он там протестовал?
Снова настала долгая пауза, и она взглянула на него:
– Против чего он протестовал?
– Я не очень-то разбираюсь в этих делах, мэм. – Он дернул за козырек. – Вообще-то, они там всю дорогу говорили, говорили… Я только одно знаю: причина протеста была.