– Входи, Ларри, – сказала она и так остро и непреодолимо захотела его, как не хотела еще ни одного мужчину в жизни.
Он вошел.
«Возможно ли это?» Она не сдержала улыбки. На нем по-прежнему был темный костюм, белая рубашка и черный галстук.
Увидев ее, раскинувшуюся на постели в черном шифоновом пеньюаре, едва скрывающем белизну обнаженного тела, он замер и отступил на шаг.
– Ох, мэм, извиняюсь. – И он робко попятился к двери.
– Да ничего, ничего, заходи, Ларри! – Голос ее звенел от напряжения. – Закрой дверь.
Он закрыл и застыл на пороге, покосился на нее, быстро отвел глаза.
– Ты же меня не стесняешься, ведь правда? – спросила она, а в голове билась одна мысль: «Боже, если и сейчас ничего не выйдет, я покончу с собой!»
– Да нет, вроде бы нет, мэм…
– Поди сюда.
Он медленно направился к кровати. Подошел, остановился, глядя на нее сверху вниз.
– Вот это да! Мать честная! Ну и красавица же вы, мэм! В жизни не видывал такой красивой женщины!
Столь искреннее и простодушное признание еще больше воспламенило ее. Она взяла его за руку и притянула к себе.
– Тебе не кажется, что ты одет… слишком официально, а, Ларри? – И пальцы ее ослабили узел галстука.
– Но, мэм, как можно?.. Вы уверены, мэм?..
– Господи! Не ребенок же ты, в конце концов!..
Нетерпеливые пальцы принялись расстегивать пуговицы на рубашке. Он отшатнулся.
– Я сам, мэм. Можно… э-э… можно мне просто смотреть на вас?
Она распахнула пеньюар.
– О-о, мэм…
Он пожирал ее глазами, а ее пальцы уже нащупали молнию на его брюках.
Она потянула молнию вниз, а он начал стаскивать с себя пиджак. Его рука скользнула вдоль ряда кнопок на панели. И вдруг – яркая ослепительная вспышка, и все погрузилось во тьму. Молния была расстегнута, но она чувствовала, что рядом его уже нет. Она лежала с бешено бьющимся сердцем, глаза, ослепленные вспышкой, вглядывались во тьму.
– Что случилось? – Голос ее звучал хрипло.
– Чего-то я задел, – донесся из темноты голос Ларри. – Наверное, пробки перегорели. Пойду починю. Вы подождите…
– Да черт с ними, с пробками!.. Ларри!.. – Она привстала, всматриваясь в темноту. – Ларри!
– Сейчас починю.
По звуку голоса она догадалась, что он уже у двери, затем услышала шаги в коридоре.
«Больно мне нужно, чтоб именно сейчас ты чинил их, идиот! – подумала она и бессильно откинулась на подушки. – Плевала я на пробки! Вернись! Я хочу, чтоб ты любил меня!»
Она ждала, ждала долго, слыша, как он гремит там чем-то во тьме, затем поднялась с постели и, накинув пеньюар, направилась к двери. Полная тьма, ни зги не видно.
– Ларри!
Она услышала, как открылась и захлопнулась дверь.