А что, если он умрет? Умрет… Нет, рисковать нельзя. Она не должна открывать дверь. Он ведь ее не пожалеет… Так почему она должна жалеть его? Его, шантажиста? Шантажист – самое грязное, что есть на белом свете. Пусть умрет! И она освободится от него раз и навсегда!
Однако в глубине души Хельга прекрасно понимала, что пытается сейчас оправдать себя. И знала, что лишь благодаря отчаянному усилию воли, жесткому самоконтролю не бросилась только что к нему на помощь.
Он притворяется, пыталась убедить она себя. Он бесчестный безжалостный человек, завзятый лгун и мошенник. Она обхватила голову руками. Так притворяется он или нет? А что, если не притворяется?..
А что, если, когда вернется Ларри, они войдут в подвал и увидят там труп? При мысли об этом ее затошнило. Что тогда делать? Какова будет реакция Ларри? Она облизала пересохшие губы. Ведь если Арчер умрет, придется вызвать помощь. И тогда весть о его смерти распространится, и очень быстро. А что, если в банке узнают об этом, еще не успев получить письмо?.. «В случае моей смерти»?.. Естественно, они не станут ничего высылать покойнику, это ясно. Они будут действовать согласно его инструкциям и вручат конверт Герману, как только он прилетит в Женеву.
Она застучала кулаками по коленкам в бессильной ярости от собственной своей нерешительности. Потом, резко вскочив, распахнула дверь в холл и прислушалась. Еле уловимый звук в нижней части двери… Слабый, прерывистый. Словно какой-то зверек скребет когтями по дереву.
– Хельга… таблетки… – Голос был еле слышен. – Таблетки…
Зажав руками уши, Хельга бросилась в спальню, упала на постель ничком, уткнувшись лицом в подушки.
Из сна, вернее, дремотного полузабвения ее вывел звук – хлопнула дверь гаража. Она вскочила с постели. Голова закружилась, пришлось даже присесть на секунду. Взглянула на часы: десять минут четвертого.
Неужели наконец вернулся Ларри?
Она заставила себя встать и вышла в прихожую. Краем глаза боязливо покосилась на дверь в подвал и пошла открывать.
Над крыльцом горел фонарь, косо и часто летел снег в светлом пятне, было страшно холодно. Навстречу ей шел Ларри с конвертом в руке.
Заплакать от счастья и облегчения ей не позволял пресловутый «стальной стержень».
Он поднимался по ступенькам, жуя жвачку и улыбаясь широко и радостно.
– Полный порядок, мэм! Дело сделано. Идите в дом, а то, не дай бог, простудитесь.
Она попятилась к двери, коленки у нее дрожали, и она вцепилась в косяк, чтоб не упасть. Окинув ее внимательным взором, он подхватил ее под руку, ввел в дом и захлопнул дверь.