– Вы меня шпионить отправляете? – прямо спросила Лара.
Мама-Юля нахмурилась, снова посуровела:
– Боже ж ты мой, где ты слов таких только понабралась, наказание мое! Сказано тебе – причешись и ступай! Да полюбезней с ними будь. А после тотчас ко мне приходи. Ясно?
Хоть для Лары и осталось загадкой, отчего мама-Юля не идет к Ордынцевым сама, она проявила покорность как всегда.
* * *
Пансионат «Ласточка» расположение имел не самое удачное: до ближайшей железнодорожной станции, что в губернском Тихоморске, дорога неблизкая, ухабистая и тяжелая. Оттого-то путешественников редко заносило в эти края, ведь всегда можно найти гостиницу и рядом с городом, и поудобней.
Ежели знали бы туристы, что после трудной дороги их встретит добротная и вполне современная гостиница, где даже ватерклозеты были устроены – наверняка переменили бы мнение. Добавить сюда прекрасный персиковый сад под самыми окнами, завораживающие виды на Черное море и удобный спуск на пляж. Не удивительно, что те, кто побывали здесь единожды, всенепременно хотели вернуться.
Из окон же пансионата можно было разглядеть и немногочисленные домишки станицы с непривлекательным название «Болото». Лара понятия не имела, откуда взялось такое название: ни единого даже самого захудалого болотца в округе не имелось. С болотной ребятней Лара провела все свое детство, из Болота же была родом и Галка, и старая нянька-Акулина, и Федька – тот самый, что подбил когда-то Кона влезть в усыпальницу Ордынцевых…
Нынче та ребятня давно разъехалась, кроме разве что Федьки да Галки, что нынче служат в «Ласточке» – на Болоте жили все больше старики. Впрочем, была причина, по которой станица не считалась забытой богом: здесь, в виду отдаленности от Тихоморска, имелось собственное почтовое отделение с телеграфом, которыми постояльцы «Ласточки» и пользовались в свое удовольствие.
Словом, «Ласточка» насчитывала девять номеров, и редкое лето они все не были заняты постояльцами.
Впрочем, лето 1909 года и было тем самым – редким. Еще в марте маме-Юле написал некий популярный художник, отдыхавший здесь в прошлом году и пришедший в восторг от местных красот. Он упросил придержать все девять номеров для него и его многочисленного семейства, но что получил охотное согласие. Юлия Николаевна даже на рекламные заметки решила в этот год не тратиться. Однако в апреле художник не приехал. Не приехал и в мае. Только в июне от него пришло короткое письмецо, задержанное, оказывается на почте: художник сообщил, что нашел другое место для отдыха, а у них, мол, дороговато для такой глуши…