– Вот и принеси парочку к чаю.
Не подняв головы, Галина коротко кивнула и вышла.
Улыбка, как только закрылась дверь, сползла с лица Рахманова. Это не он сейчас был, не он так ловко усмирил и покорил девчонку – он сам бы не сумел ни за что. Да и противно ему было подобное. Что, если эта его личина вылезет вдруг при ней, при Ларе? Нет уж… лучше сразу в петлю.
Рахманов только теперь вспомнил про вид из окна, который столь невежливо вытребовал, подошел и одернул штору. Усадьба и впрямь походила на замок: выстроена была из камня, и эта башня… С дороги ее не видать, лишь черное пятно на фоне неба. Отсюда вид куда лучше.
А под окнами, сразу за редкими персиковыми деревьями и решетчатой оградой, расстелилось кладбище. От неожиданности Рахманов отпрянул. Плотнее задернул шторы – пусть в комнате оттого стало еще темнее, но вид из окна не вызывал никакого желания на него любоваться.
К тому же, постучав и дождавшись ответа, в номер вернулась Галина. Руки ее были заняты подносом, потому дверь она захлопнула ударом пышного своего бедра. Стрельнула в Рахманова взглядом, теперь уж не таким робким. Успела все позабыть, или решила взять реванш?
Пока расставляла на столике чайную пару, вазочку с вареньем, пока подливала кипятку да сливок, снова нет-нет, да ловил на себе Рахманов этот ее взгляд. Прислонившись к комоду, наблюдал за девицей со вновь вернувшейся улыбкой. Верхние пуговки ее голубого форменного платья были расстегнуты – случайно или нет.
– Много ли нынче здесь постояльцев, милая? – не дожидаясь, пока она закончит, спросил Рахманов.
Галина повела полным плечом:
– Меньше все-таки, чем в прошлые годы. Уж думали вовсе останемся без постояльцев, а тут дама богатая приехала, сразу два нумера наняла – на себя и на горничную. А нонешней ночью еще и господин Ордынцев с дочкою и будущим зятем разом три нумера взяли.
– Ордынцев? – Рахманов, припомнив название усадьбы, кивком головы указал на окно, где за шторой пряталась усадьба.
– Ага, – вкрадчиво кивнула Галина и облизнула палец с упавшей на него капелькой варенья. Глаза ее блестели – она очень любила делиться сплетнями. Особенно делиться с теми, кто сии сплетни оценит: – Он самый. Какой-то родственник прежнего хозяина-старика. Скитался, говорят, двадцать лет по европам без гроша в кармане, а тут счастье привалило – и усадьба, и зятек-богач. Вы чай-то чего не пьете? Остынет.
– А ты сама выпей, красавица.
– Не положено нам… – помялась Галина. – Юлия Николаевна узнает – ругаться станет.
– Так нет ведь Юлии Николаевны – не узнает никто. Кушай, милая, кушай.