Так что я спрятала их все в бумажный пакет и выбросила в мусорный бак на улице.
В течение двух дней я ничего не предпринимала. Убедила себя, что все как-нибудь разрешится само, но на третий день меня вырвало, как только я встала с кровати. Я смотрела на себя в зеркало и проклинала всех, кто только приходил мне в голову. После этого я написала Бену.
Теперь я медленно подняла голову.
– Я беременна.
Лицо Бена и так было достаточно бледным, но теперь он посерел, как труп.
– Мы использовали презервативы, – его утверждение было больше похоже на вопрос.
– Да. Наверное, это написано на упаковке мелким шрифтом, но, судя по всему, презервативы работают не всегда.
– Но мы делали это всего четыре раза.
– Видимо, этого достаточно.
– Черт, – он наклонился вперед, опершись руками на колени. – Черт. Черт. Черт. Думаю, меня сейчас стошнит.
Я хлопнула его по спине.
– Добро пожаловать в мой клуб.
Он опустился на песок, схватившись руками за голову. Я любила Бена. Мы оба несли ответственность за наши поступки, и за этого ребенка, но в тот момент я чувствовала между нами огромную пропасть.
Это я была беременна. Это моя жизнь теперь изменится навсегда. Это я должна была придумать, что сказать родителям.
Бен был отцом. Он тоже был виновником произошедшего, но он мог просто уйти, если бы захотел. Я села рядом с ним, и осознание несправедливости ситуации отдавалось горечью во рту. Меня переполняло чувство негодования и обиды.
Его жизнь не будет разрушена. Не так сильно, как моя.
Весь остаток недели, дни проходили мучительно медленно. В пятницу вечером я встретилась с мамой и Рейчел на школьной парковке. Моя сестра подхватила меня под локоть.
– Мы едем в Бакстон. Пройдемся по магазинам и поужинаем. Только мы втроем.
Я бросила на маму враждебный взгляд.
– Просто высадите меня у дома.
Хватка Рейчел на мое руке стала крепче, а мамино лицо осталось непоколебимым.
– Ты едешь с нами, Мередит.
Я раздраженно выдохнула, а Рейчел наклонилась ближе.
– Да ладно тебе, Мер. Будет весело. Девчонки отправляются в город!
Осознав, что сопротивляться бесполезно, я бросила рюкзак в багажник и забралась назад, оставив переднее сиденье для Рейчел.
В машине было очень душно. Мама завела двигатель, и я опустила стекло, чувствуя себя заключенной, которой позволено дышать свежим воздухом лишь один час в день. Вставив наушники, я включила свою музыку. Мама нахмурилась, глядя на меня в зеркало заднего вида, но ничего не сказала. Я знала, что она не будет вступать в бессмысленный бой. Я села в машину почти без споров, так что теперь она выражала своеобразную благодарность, просто оставив меня в покое.