Пожалуй, он прав.
Снимаю стихотворение со стены и наношу на бумагу свежий клей. А потом иду в уголок Кэролайн, нахожу свободное местечко там и приклеиваю свое стихотворение рядом с ее коллекцией.
– Так-то лучше, – говорит Эй-Джей и надевает мне на голову картонную шапочку.
А потом берет меня за руку, и мы устремляемся вверх по лестнице, обратно в реальность.
Ноги у меня подкашиваются. Пересекаю столовую, чувствуя на себе множество взглядов. Алексис и Кейтлин сидят по одну сторону стола, а Хейли и Оливия – по другую.
Первой меня замечает Алексис. Она толкает Кейтлин локтем и что-то шепчет ей на ухо. Я продолжаю храбро идти им навстречу, а в голове звучат слова Сью о том, что надо остаться с теми, кто помогает стать сильнее и лучше, а с теми, кто мешает, – распрощаться. Остаться с Поэтами оказалось совсем несложно. А вот распрощаться с «Восьмеркой» – гораздо труднее, чем я думала.
– Можно с вами поговорить? – спрашиваю я, обращаясь ко всем, но глядя почему-то на одну Алексис.
– Само собой, – отвечает она и двигается в сторону, освобождая мне место. – Где ты была? Всю неделю тебя не видно.
– Мы так переживали, – вставляет Кейтлин. Вид у меня, судя по всему, скептический, потому что она поспешно добавляет: – Правда-правда. Я даже к шкафчику твоему несколько раз ходила, надеялась тебя отыскать.
– Зачем?
– Хотела извиниться.
Мне трудно ей поверить. Если бы ей и впрямь так уж сильно хотелось передо мной извиниться, могла бы приложить больше усилий. За неделю она даже ни разу мне не написала.
Замечаю, что Хейли мрачно на нее косится. Кейтлин выпрямляется и склоняется ко мне.
– Очень рада, что ты пришла. Мне хотелось с тобой поговорить. На прошлой неделе я очень неудачно пошутила и явно перегнула палку. Мне очень жаль. Надеюсь, ты примешь мои извинения, Сэм.
Сэм? С каких это пор она меня так называет?
Замечаю на лице Хейли довольное выражение, вспоминаю о нашем разговоре у меня в комнате в минувшее воскресенье и начинаю понимать, что происходит. Хейли пытается удержать меня. Она не хочет, чтобы я уходила из «Восьмерки». И потому убедила девочек извиниться передо мной и называть меня Сэм. Ей кажется, что тогда все снова вернется на свои места. И я никуда не уйду.
Неужели они и впрямь так дорожат нашей дружбой и не хотят меня терять? Или просто пытаются сберечь репутацию? Мне бы очень хотелось верить, что первая версия правильная и что все эти годы они были мне отличными подругами и искренне любили меня, просто я этого не замечала – но меня терзают серьезные сомнения.