Выпрямляюсь. Руки у меня трясутся, поэтому я прячу их под ноги, набираю полные легкие воздуха, закрываю глаза и говорю:
– Оно называется «Прыжок».
Стою на трамплине.
Мне солнце впивается в кожу.
Но скоро вода вновь укроет меня
И спрячет от зла и потерь.
Кэролайн не смеется, но в комнате повисает полная тишина. Открываю глаза и смотрю на свою гостью, ожидая ее реакции.
Кажется, ей страшно не понравилось.
– Обязательно нужно, чтобы ты вновь попала в «Уголок»! – наконец говорит Кэролайн, и я слышу в ее голосе искренность и ее же замечаю в выражении лица.
Ей понравились мои стихи!
Смотрю на нее с мыслью о том, что все это слишком чудесно, чтобы быть правдой. Откуда она взялась в моей жизни? Почему так добра ко мне?
– Но это же невозможно, – замечаю я. – Этот ваш «ключник» терпеть меня не может. Он на меня и не взглянет.
Вспоминаю его на сцене, и песня, которую он тогда пел, вновь начинает звучать в голове. Думаю о ее тексте, вспоминаю, куда он его приклеил. Если бы я попала в «Уголок», я отыскала бы бумажку с этими стихами. И непременно выучила бы их.
– Да брось, это же Эй-Джей, – отмахиваясь, проговорила Кэролайн. – Нет у него к тебе никакой ненависти. Просто ты сильно его ранила, и он не знает, как это пережить.
– Что?! – Мысли в голове тут же застывают. – Сильно его ранила? О чем ты?!
Кэролайн молча смотрит на меня.
– Кэролайн. Как я могла его ранить, если мы даже толком не знакомы?
– Еще как знакомы.
Мне вспомнилось, как он стоял в тот день у меня на пути, не пуская нас в «Уголок поэта». Мне тогда показалось, что я уже где-то его видела, вот только знакомых по имени Эй-Джей у меня не было, к тому же он невероятно симпатичный с этой его ямочкой на щеке и гитарой. Я бы непременно его запомнила, если бы мы и впрямь до этого где-то пересекались.
– Ты расскажешь мне правду?
Кэролайн отрицательно качает головой.
– Сама все узнаешь, – заверяет она.
Изумленно смотрю на свою гостью.
– Не хочу я ничего сама узнавать, Кэролайн! Расскажи мне всю правду. – Наверное, эти слова прозвучали слишком стервозно. Я совсем этого не хотела, но мне трудно поверить, что Кэролайн что-то от меня скрывает!
Она быстро смотрит на часы.
– Мне пора, – заявляет она, спрыгивает с кровати и идет к двери.
– А как же фильм?
– Может, в следующий раз. – Кэролайн тянется к дверной ручке.
Мысли проносятся в сознании с головокружительной скоростью, я не могу сосредоточиться ни на чем.
Я чем-то сильно его ранила. Кэролайн уходит. Но ей понравилось мое стихотворение. Мне приятно с ней разговаривать. Не хочу, чтобы она уходила.
– Хорошо-хорошо, – поспешно говорю я. – Не нужно мне ничего рассказывать. Только, прошу… останься.