— Собираюсь нанести визит моему жениху, твоему брату. Хотелось бы, чтобы первое впечатление было как можно лучше.
— Тогда распусти волосы.
— Распустить? Зачем?
— Они у тебя такие красивые, немилосердно стягивать их в узел вокруг лица. Ну-ка, присядь.
Не без сомнений Гаитэ отдалась в руки Эффи, но, как вскоре убедилась, не зря. Волосы под умелыми руками покорно приняли задуманную Лисичкой форму, выгодно подчёркивая точёные черты Гаитэ, делая лицо мягче и женственней.
— Так и вправду лучше, — поблагодарила она.
— Пойдём, провожу, — предложила Эффидель. — Возможно, моё присутствие заставит Торна вести себя сдержанней?
— Проводи.
Гаитэ не видела причин отказываться от помощи.
— Со мной путь будет короче, правда? — улыбнулась Эффи и на мягких щеках заиграли игривые ямочки. — Идём, сестра. Я ведь могу называть тебя так, правда? За кого бы из братьев ты не вышла замуж, мы всё равно породнимся?
— Надеюсь на это.
— Вот и пришли — покои Торна перед тобой. Даст бог тебе терпенья с ним, нрав у него тяжёлый. Особенно теперь, когда излишествами он довёл себя до крайности.
Из полумрака так внезапно вынырнула фигура, что Гаитэ остановилась, прижимая руку к невольно заколотившемуся от испуга сердцу.
— Слуга моего брата, — представила Эффидель, — Маркелло.
— Сеньориты, вас не ждали, — проговорил мужчина мрачным голосом.
— Конечно, не ждали. Мы без предупреждения. Папочка пожелал, чтобы брат познакомился со своей невестой, герцогиней Ревиндэйлской.
Маркелло вклинился между девушками и дверью:
— При всём уважении, — пробормотал он, — не думаю, чтобы господин принял вас.
Но Эффи не собиралась отступать. Вскинув голову, напустив на себя самый властный вид, она высокомерно молвила:
— Ты всего лишь слуга и не тебе решать, желает ли мой брат видеть меня или нет. Если он против нашего визита, пусть сам скажет об этом! А сейчас — немедленно отойди в сторону.
— Как прикажите, госпожа.
Эффи, подхватив Гаитэ под руку и подвела её к двойным дверям.
— Как думаешь, что с ним не так? — шёпотом затараторила Лисичка. — Торн болен? Или, что куда более вероятно, снова пьян? Будь с ним поосторожней.
— Хорошо, — пообещала Гаитэ.
Эффи заколотила в дверь.
— Торн, это я, — не допускающим возражения голосом позвала она. — Впусти меня!
Ответа не было.
Гаитэ расслабилась, с облегчением подумав, что встреча не состоится, и тут ключ в замке провернулся. Дверь приоткрылась. Эффи тем же манером, каким обычно проскальзывала к Гаитэ, просочилась в образовавшуюся щель. Гаитэ — за ней.
В комнате было темно. Плотными гардинами Торн устроил в ней искусственную полночь, посреди которой он, в своей белой рубахе, висевшей мешком, походил на полупрозрачный призрак.