Гаитэ почувствовала, как ей становится трудно дышать.
— Святой Отец, но я ведь приняла обет!
— Орден обладает широтой взглядов и умеет правильно расставлять приоритеты. В данном случае ваш союз с Духами будет расторгнут ради союза с человеком. Скажу больше: церковь благословляет праведную месть. Вы отомстите за вашу мать и, с божьей помощь, сбросите с трона проклятых Фальконэ. У вас есть для этого всё необходимое — сильные друзья и союзники, о которых вы даже не подозреваете, но которые молятся о вас ежечасно. Ну а пока вы вернётесь в ваш замок вместе с вашим слугой и будете дожидаться дальнейших указаний.
Гаитэ надеялась, что мать-настоятельница хоть слово скажет в её защиту, но та упрямо молчала, продолжая перебирать чётки. Видимо, страх перед кардиналом был сильнее чувства долга и справедливости.
Итак, выбор небогатый: подчиниться и стать поводом вновь посеять смуту в стране. В итоге её либо убьют Фальконэ, не отличающиеся щепетильностью и мягкосердечием, либо посадят на трон Саркассора, предварительно выдав замуж за какого-нибудь принца. А если откажется во всём этом участвовать — сожгут как ведьму. Но это крайний случай.
Изо всех сил стараясь не смотреть на прелата, на его вытянувшиеся в притворной улыбке губы, чтобы он, не дай бог, не прочёл в её взгляде горячей ненависти, Гаитэ холодно кивнула:
— Я уступаю, ваше преосвященство, потому что не имею возможности вам противостоять.
— Прекрасно, — кивнул отец Ксантий. — Возвращайтесь в вашу келью. Спокойно отдохните до утра, а завтра — в дорогу.
Добавить к сказанному было нечего, так что Гаитэ покорно сделала то, что велели — вернулась к себе, в свою келью.
Десять лет эта комната служила ей верным пристанищем, была единственным местом, где можно было остаться наедине с собой. Небольшая, с голыми стенами и с низким ложем в углу, застеленным плоским тюфяком. Постелью дочери герцогини Рэйвской все эти годы служило тонкое одеяло да грубая простыня.
В тёплое время года здесь веяло приятной прохладой. Стоило распахнуть ставень, комната наполнялась влажными запахами ночного леса, мха и грибов. Зимою же здесь царил ужасный холод, согреться было невозможно. Оставалось только мечтать о весне.
И всё же здесь Гаитэ была — нет, не то чтобы счастлива? Здесь она познала мир и покой, целебную силу смирения перед тем, что изменить не в силах.
Она смогла преодолеть бедность, недостаток вкусной еды и холод. Но со сценарием, делающей её марионеткой в руках грязных игроков, она мириться не хотела.
В голове складывались планы, один безумней другого. Несмотря на усталость, спать совсем не хотелось.