Но и это не все. Общества низкой ответственности порождают намного меньшее число индивидуумов, способных и готовых создавать позитивные изменения, снижают творческий потенциал населения, замедляют гуманитарный и экономический прогресс. Системы управления в таких обществах строятся не на эффективном целеполагании и инициативе, а на административном управлении действиями, которое никогда не бывает эффективным. Не стоит ждать от таких обществ более быстрого развития науки или массовой культуры, более качественного производства, чем от обществ высокой ответственности. В ХХ веке было достаточно много примеров того, как общества, принявшие повышение ответственности и либерализацию демонстрации, совершали резкий скачок в развитии.
Платой за более высокий уровень преступности и отставание в развитии, по мнению власти, контролирующей общество более низкой ответственности, должна стать управляемость, приносящая стабильность. Но и здесь ситуация сложнее. Таким обществам в большой степени свойственно групповое мышление, отказ от индивидуального анализа ситуации. Следствием насаждения идеи низкой ответственности становится снижение ощущения индивидуальной ответственности за свои действия, трансформирующееся в легкость принятия существенно больших рисков, нарушения закона, действий в составе толпы, в том числе против власти. Не только высокий уровень преступности, но и массовые волнения, беспорядки, революции — приметы обществ низкой ответственности, живущих в рамках диктата множественных ограничений, в первую очередь — ограничений демонстрации.
Все рассуждения об ответственности, принимаемой индивидуумом и делегируемой обществом, как в магическом кристалле отражены у великого Достоевского в «Преступлении и наказании». Дилемма «тварь я дрожащая или право имею», ложно понимаемая Родионом Раскольниковым как предмет ответственного выбора, всего лишь отражает два полюса морали общества низкой ответственности. Достоевский предвосхищает кульминацию исторической эпохи: момент, когда Раскольников-общество, окончательно лишенное и чувства ответственности, и права на нее, нанесет смертельный удар старухе — царской России, которая считала себя вправе ссужать само право жить под слишком высокие проценты. В реальном мире ответственность нельзя с себя снять, даже если тебя убеждают в обратном: история голосом Порфирия Петровича всегда скажет: «А кто убил? Вы и убили, батенька!» В романе Достоевский оставляет надежду на исправление Раскольникова. Но почти столетняя большевистская каторга мало что изменила в нашем обществе — оно все так же стремится к патриархальной власти, родительской общине и безответственности индивидуума, боится демонстрации, агрессивно учит всех жить и само никак не может научиться. В этом смысле сегодняшним местоблюстителям коллежской секретарши Алены Ивановны стоило бы перестать потакать тем, кто уже решил, что «право имеет» — пока на закрытие выставок, обливание краской фотографий и избиение протестующих женщин. Раскольников на свободе или обретет ответственность за себя, или рано или поздно найдет подходящий топор для власти.