В 2015 году Молдавия стала ареной массовых антиправительственных протестов, в которых принимали участие десятки тысяч человек. Все началось с государственной «кражи века», когда три молдавских банка, владевшие фондом социального страхования, где-то «потеряли» 1 млрд долларов. Годом позже глава Партии социалистов[53] Игорь Додон одержал победу на президентских выборах, пообещав прекратить действие соглашения об ассоциации с ЕС в обмен на разрешение со стороны России на экспорт сельскохозяйственной продукции в Таможенный союз.
Причина неснижающегося тяготения к России частично заключается в том, что Россия по-прежнему выступает движущей силой культуры Молдавии. По всей стране существует около 280 русских школ. Русская музыка и СМИ на русском языке наполняют радиоэфир, в российских компаниях работает по меньшей мере 200 000 человек, и многие молдаване трудятся в России как гастарбайтеры.
С другой стороны, процесс сближения с Евросоюзом, по-видимому, был организован не так, как следовало бы. По мнению заместителя министра экономики Октавиана Калмыка, «процесс переговоров был настолько быстр, что провалилась коммуникация между национальным правительством и местными органами власти, предпринимателями и обычными гражданами». В то же время Румыния, другой центр притяжения молдаван, значительно изменила свои заявления при новом президенте Клаусе Йоханнисе. Политический акцент в Бухаресте смещается от пропаганды идеи «великого единения», как выразился бывший президент Румынии Траян Бэсеску[54], к построению экономических связей не только с Молдавией, но и с Приднестровьем. В этом Бухарест находится в определенной степени под влиянием Евросоюза, который на фоне конфликта в Донбассе и миграционного кризиса не заинтересован в эскалации другого противостояния вблизи границ.
Страна с населением почти 5 млн человек, расположенная между Россией, Арменией, Азербайджаном и Турцией, имеет ВВП более 35 млрд долларов, но крайне низкие показатели внешней торговли: в 2015 году ее экспорт едва достиг 2,2 млрд долларов, что на 37 % ниже уровня 2014 года, в то время как импорт заметно выше и составляет 7,7 млрд долларов[55]. В Грузии сохраняется очень высокий уровень экономической дифференциации, безработица достигает почти 13 %, огромная часть экономики — теневая. Согласно отчету Центра европейских политических исследований, подготовленному Майклом Эмерсоном и Тамарой Ковзиридзе[56], сельское хозяйство обеспечивает экономическую защиту и минимум доходов для очень большого числа безработных людей. Многие занятые в сельском хозяйстве являются индивидуальными фермерами, которым не хватает навыков и ресурсов для выхода на новый уровень продуктивности. В Грузии около 642 200 фермерских хозяйств. Доминируют небольшие, фрагментированные семейные фермы. Высокий уровень фрагментации сельскохозяйственных земельных угодий, которые в основном находятся в частном владении, затрудняет инвестиции, поскольку инвесторам приходится выкупать землю у одиночных держателей.