В случае выхода наиболее уязвимыми отраслями британской экономики будут сельское хозяйство, рыболовство и, как ни странно, наука. Входя в ЕС, Британия получает субсидии для фермеров — более 3 млрд фунтов ежегодно, в среднем 17 000 фунтов на фермера. Британские рыбаки имеют доступ к территориальным водам всего Европейского союза и активно этим пользуются. Хотя последствия исчезновения субсидий и ограничения территории добычи сложно оценить корректно, есть подозрения, что падение доходов фермеров, рост стоимости сельскохозяйственной продукции на внутреннем рынке и снижение количества рабочих мест в сельском хозяйстве и рыболовстве вызовут сокращение реальных располагаемых доходов бедных классов Британии. И это сокращение существенно превысит негативный эффект от конкуренции со стороны европейских иммигрантов.
Наконец, чистый приток средств в научные проекты со стороны ЕС в Британию превышает 3,4 млрд фунтов в год. Этот поток уменьшится с выходом из ЕС, хотя и не исчезнет совсем — в частности, членство Британии в ЕАДС не связано с членством в ЕС.
Но, что бы ни говорили сторонники и противники выхода из ЕС и что бы ни показывали результаты референдума, это не имеет большого значения. Референдум вопреки своей форме не отвечает ни на один вопрос.
Во-первых, все аргументы и за, и против более или менее бессмысленны, так как искусственно пытаются выделить «составляющую ЕС» из палитры экономических и политических отношений. Великобритании совершенно не обязательно быть Канадой или Норвегией — в случае выхода Лондон и Брюссель будут подписывать свои уникальные соглашения, которые, очевидно, учтут особенности обоих партнеров и сгладят негативные эффекты выхода, которые и так невелики. Уже сегодня консенсус-прогноз оценивает сокращение роста британской экономики при выходе в 3 % за 13 лет (то есть 0,2 % в год); легко предположить, что разумные переговоры с ЕС снизят эту цифру до 0,1–0,15 % в год, величины существенно меньшей и волатильности ВВП Британии, и ошибки в прогнозе ВВП на год вперед.
Более того, продвигаемое США Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство (переговоры об условиях которого идут в обстановке секретности), скорее всего, свяжет и ЕС, и Британию (вместе или порознь) настолько сильно, что нивелирует последствия выхода из ЕС. Вероятность достигнуть соглашения по TTIP с выходом Британии из ЕС только возрастает — принцип «разделяй и властвуй» никто не отменял.
Наконец (и это ответ европаникерам, говорящим, что выход Британии из ЕС — это возвращение угрозы войны в Европе), Британия связана с Францией, Германией и другими странами ЕС не только через этот союз. Десятки прочных канатов — от НАТО и ЕСПЧ до Европейского космического агентства — будут удерживать страны вместе и частично заменять общие соглашения в рамках ЕС частными, не менее эффективными. И, конечно, все эти рассуждения не учитывают изменчивости рынков: за 50 лет Британия коренным образом поменяла большинство своих внутренних институтов (исключая парламент и монархию) и избавилась от большинства старых отраслей, построив множество новых. Как можно говорить об эффекте соглашения с ЕС в области, например, рынка труда на 15–20 лет вперед, когда мы не знаем, как будет выглядеть этот рынок в условиях быстрого роста автоматизации и трансформации систем связи, обеспечивающих универсальный удаленный доступ, изменения источников энергии?