Наблюдения показывают, что, когда рентные доходы стабильны, государства редко склонны проявлять агрессию (в конце концов, если в течение многих лет показатели твоей экономики не меняются, то почему твое поведение должно меняться?).
Агрессия появляется в двух случаях: в первом при достаточном росте рентных доходов появляются бюджетные «излишки», власть гиперцентрализуется, и возникает эйфория, способствующая стремлению решать вопросы простым и быстрым путем, с использованием экстраприбылей и недорогого в условиях рентной экономики ресурса — человеческих жизней.
Например, в истории Аргентины есть только один период, когда доля нефтяной ренты в ВВП превышает 4 %, — это 1978–1985 годы. С 1979 года готовилась и в 1982 году разразилась война за Фолкленды.
Второй случай — обратный: агрессия возникает отчасти как выход из состояния фрустрации власти, отчасти как способ отвлечь население и еще больше централизовать власть в своих руках при резком падении ренты. Значительное (в 2 раза) падение доли ренты в ВВП Ирана и Ирака в 1980–1981 годах совпадает с началом войны между ними. Падение ренты в ВВП до 8,7 % у Ирака в 1990 году предшествует вторжению в Кувейт. Война России с Грузией происходит на фоне падения нефтяных цен и резкого снижения и доли ренты в ВВП и самого ВВП у России. Кстати, российская гибридная война с Украиной начинается как раз в момент роста ренты и ВВП, и окружающая ее риторика удивительно похожа на риторику в Аргентине времен Фолклендской войны. А вот война в Сирии — это уже война на падении ренты, попытка отвлечь общество и консолидировать власть.
Наконец, роль минеральных ресурсов, а значит, ренты в узком смысле этого слова, в экономике меняется — и циклически, и поступательно, с каждым циклом снижаясь. Цена на нефть существенно снизилась, и перспектив ее роста не просматривается[78]. Через некоторое время утихнут войны, вызванные шоком петрогосударств и их попыткой решить свои проблемы через агрессию. Пройдет новая волна цветных революций в странах, которые снижение цены на нефть выбросит внутрь рокового прямоугольника нестабильности. А затем у мира есть шанс стать более мирным и стабильным: снижающаяся роль ресурсов в экономике делает квалифицированный труд (именно квалифицированный, это важное замечание) все более существенным фактором, мир — все более важным для экономического процветания, а демократическую форму правления — самой эффективной и востребованной на все большей части земного шара. Пожалуй, только высокая доля ренты в ВВП при отсутствии институтов гражданского общества сегодня будет значимым фактором, препятствующим установлению демократий в странах мира. «Демократии между собой не воюют», — писали Лоуренс Каплан и Уильям Кристол и, кажется, были правы.