Даже не знаю, радоваться тому или ждать расплаты…
О том и думаю следующие полчаса, пока покорно исполняю чужую волю, попутно наблюдая за продажей «новых лотов» аукциона. И жестокая порка – самое лёгкое, что мне видится в качестве ближайшего будущего.
Торги закончены, но купивший меня до сих пор не возвращается. Зато вновь появляется итальянка, чьего имени я не знаю.
– Вот, выпей, – говорит она, поставив передо мной стакан с апельсиновым соком.
Судя по мрачности, витающей в её цепком взгляде, возражать бесполезно. К тому же в горле и так давно пересохло. Да и выбора особо нет.
– Спасибо, – проговариваю почти беззвучно.
Живительная влага наполняет моё горло, а женщина забирает папку, оставленную ею ранее на краю стола, и удаляется в неизвестном направлении.
Последующие минуты моего временного одиночества кажутся ещё более нескончаемыми, чем предыдущие. Нет, я не мазохистка, которая жаждет внимания своего бессердечного Хозяина, но возникшее промедление всё отчётливее начинает казаться абсолютно паршивым обстоятельством.
Ни один из присутствующих не медлит воспользоваться своей новой игрушкой. Большая часть публики давно покинула это место. А значит, возникла проблема… Впрочем, данное обстоятельство в скором времени беспокоит не столь сильно, как возвращение Маркуса Грина. Ведь в его потемневшем взоре плещется чистейшая ярость.
Ох, не так всё должно было быть.
Совсем не так.
– Идём, – отчеканивает брюнет ничего не выражающим тоном.
Оттого голос звучит ещё более жутко, нежели если бы он злился в открытую.
Интересно, уж не я ли – источник его настроения?
Последняя мысль вынуждает сердце забиться быстрее. Тревожный ритм совсем не утихает, пока мы выходим из здания и садимся в чёрный лимузин.
Мужчина пропускает меня вперёд, а после усаживается напротив. В его руках та самая папка, которую забрала со стола итальянка. Помимо контракта, в ней находится краткий свод данных на мою персону, а также документы, удостоверяющие личность. Именно этой информацией занят мой спутник в течение ближайших минут, пока водитель, чьё присутствие визуально скрыто специальной перегородкой, ведёт автомобиль по улицам Рима.
– Меня зовут Маркус Грин. Можешь называть меня Маркус, – первым нарушает тишину англичанин. – Твоё имя?
Нет у меня имени. Точнее, такового просто-напросто не стало с того момента, как торги за моё тело оказались завершены. И в теории его не будет на ближайшие пять лет, если только сам Маркус не посчитает иначе. Мы оба прекрасно знали об этом. Тогда к чему спрашивает?
– Я задал вопрос, – дополняет снисходительно. – Отвечай…