– Поднимайся, цветочек. Нам пора уходить, – доносится будто издалека голос Маркуса, а сам мужчина поправляет мою одежду и помогает подняться на ноги всё в той же кромешной темноте, витающей вокруг нас.
А я готова расплакаться от той уязвимости, которая моментально воцаряется в моей душе и пропитывает сердце ядовитой червоточиной. Ведь англичанин, по сути, своими действиями заставляет признать то, насколько я могу в нём нуждаться, а затем просто-напросто бросает у самого края этой пропасти!
Глубокий вдох. Плавный выдох.
Ты забылась, Станислава.
Вот что бывает, когда забываешься…
Свет в фойе заведения оказывается слишком ярким. А может, просто-напросто это мои чувства настолько обострены, что я воспринимаю окружающее подобным образом. Вокруг всё та же эклектичная мрачность, а вот персонал клуба – только мужской контингент приблизительно тридцати-сорока лет, все как один одеты в чёрные смокинги на идеально белоснежные рубашки.
Маркус подводит меня к одному из огромных зеркал, замурованных в бетон от пола до самого потолка, и сам становится за моей спиной. Прежде чем заговорить, он запускает руку в карман пиджака и достаёт оттуда бархатный футляр величиной с ладонь.
– Хочу, чтобы ты надела это, – звучит от мужчины совсем не просьбой – очередным приказом.
Англичанин вкладывает в мою руку коробочку с неизвестным содержимым и приподнимает бровь в демонстративном ожидании. Мне же ничего не остаётся, как открыть крышку… В этот момент я ненадолго «зависаю». Серьги-подвески с алмазной россыпью, обрамляющей огромные сапфиры глубокого синего цвета, выглядят невообразимо дорого. И столь же тяжелы, как и та примерная сумма, которая приходит мне на ум при виде украшений.
– Снимешь после того, как вернёмся в поместье, – дополняет мужчина, как только я надеваю серьги. – А вот это, – делает паузу и вынимает из кармана пиджака ещё одну ювелирную вещицу, – я сам сниму, когда посчитаю необходимым.
Проходит пара секунд, а вокруг моей шеи застёгнуто платиновое колье с бриллиантом на снейке, из двух тонких цепочек, переплетенных вместе. В отличие от серёг, это ювелирное изделие почти невесомое, вот только его присутствие ощущается даже сильней, нежели первое. Вообще создаётся подозрительно нехорошее впечатление, будто бы мне только что ошейник нацепили.
А как иначе интерпретировать сказанное Маркусом?
– Вам очень идёт, – доносится вежливое откуда-то справа.
Приходится обернуться, дабы разглядеть обладателя голоса, который уже доводилось слышать. Того, кто сделал первую ставку за меня на том треклятом аукционе. Он же преимущественно торговался с Маркусом. Тогда я не сумела разглядеть его, но теперь… К нам подходит жилистый темноволосый мужчина в возрасте явно за пятьдесят. На его губах хранится с виду довольно искренняя и доброжелательная улыбка, хотя взгляд карих глаз – ледяной и беспощадный, как тот айсберг, потопивший известный лайнер. Судя по тому, что на нём кашемировое пальто цвета мокрый асфальт, он только прибыл. С парадного входа. Не как я.