– Знаешь, – шепчет едва слышно Маркус. – И я теперь знаю.
Брюнет шумно вдыхает и размазывает влагу между моих ног, пока я цепляюсь обеими руками за углы стола, попутно надеясь, что тем самым не опрокину его.
Рассудок призывает разумную часть меня сопротивляться и бороться с этим безумием, которое совсем скоро захлестнёт с головой подобно самому неотвратимому бедствию. Ведь я прекрасно знаю, к чему всё идёт. Ещё совсем немного – будет так же, как в том тренажёрном зале. Я полностью подчинюсь чужой воле. Более того – буду бесстыдно наслаждаться этим. Но правда в том, что я не могу сопротивляться или бороться. Не хочу, если уж быть откровенной с самой собой. Да, когда-нибудь мне придётся сделать это – переступить через себя и забыть о своих ощущениях, которые совершенно точно неуместны и запретны. Но также правда и в том, что я не сделаю этого сейчас. Позже. Но только не сейчас.
– Как думаешь, что ещё из того, чем мы пока не занимались, тебе может понравиться, цветочек? – вновь заговаривает англичанин, продолжая ласкать пальцами.
Ничего не говорю ему. Просто молчу. Даже в собственных мыслях.
Музыка в зале начинает звучать намного отчётливее. Этот ритм смешивается в моём сознании с частыми ударами пульса, превращаясь в лёгкую судорожную волну, распространяющуюся дрожь по всему моему телу.
Девушка на сцене продолжает извиваться и стонать. Громче и чаще. Ведь окружающие брюнетку мужчины ласкают податливое тело более откровенно, очевидно, решив поиметь её всеми возможными способами.
Эта картинка буквально застывает в моей памяти, когда я закрываю глаза, потому что визуализация совершенно излишня. Ощущений и без того хватает с избытком. Тем более что они становятся ещё ярче и острее вместе с первым шлепком, разбавляющим былые прикосновения Маркуса.
– Например, так? – продолжает ласкать и нашёптывать мой персональный искуситель.
Я же выгибаюсь в спине и подаюсь немного назад, желая, чтобы новые прикосновения его пальцев затмили чувство небольшого жжения. И получаю новые удары по ягодицам. Вместе с первым проникновением.
Контраст нежности и жестокости я испытываю не впервой. Но от того он не становится менее ошеломляющим. Или менее желанным.
Да, будь я проклята, мне на самом деле это нравится!
Мужчина растягивает меня изнутри, снова ласкает. Так неимоверно долго и медленно, что я теряю счёт времени и ощущения пространства. Постепенно во всём мире вообще не остаётся ничего, кроме происходящего прямо здесь и сейчас, со мной и Маркусом. И всё, что остаётся действительно значимым, – отчаянно желаемое освобождение. Плевать даже, если свидетелем оного станут несколько десятков незнакомцев, которым не впервой наблюдать нечто подобное. Наверное, благодаря последнему я и не в силах сдержать разочарованный стон, когда всё внезапно прекращается.