– Кто же вы такой? – Майк наклонился вперед к священнику.
Опять послышался стук камней.
– Майкл, Майкл… все объяснения в мире не смогли бы привести тебя даже к грани понимания того, в какой ситуации вы оказались. Это все равно что учить катехизису кошку или собаку.
– А вы все-таки попробуйте, – прошептал Майк. – Ну-ка.
– Нет, – оборвал его жесткий голос, в котором теперь не осталось и тени той вкрадчивости, с которой он начал беседу. – Достаточно будет сказать, что если ты и твои друзья примете наше предложение, то, возможно, вам посчастливится и вы доживете до осени.
Майк почувствовал, как екнуло у него в груди сердце. Ноги у него внезапно обмякли, и ему пришлось прислониться к стене. Он только надеялся, что ему удалось это сделать в спокойной и несколько даже небрежной манере. Когда-то, когда он только начал прислуживать в храме, ему стало дурно после того, как он простоял полчаса на коленях. И теперь у него так же звенело в ушах. Нет-нет, держись. Будь настороже.
– Кто же эти «мы», о ком вы говорите? – спросил Майк, сам удивляясь тому, как уверенно звучит его голос. – Несколько вонючих трупов и колокол?
Белое лицо задвигалось.
– Майкл, Майкл… – И священник сделал к нему один шаг.
Майк резко глянул налево и увидел, как какой-то человек, примерно такого же роста, как Солдат, подкрадывается через лужайку к окну Мемо.
– Эй, отзовите-ка его! – выкрикнул Майк и выхватил из кармана водяной пистолет.
Отец Кавано медленно улыбнулся и щелкнул пальцами. Солдат мгновенно остановился там же, где стоял, под большим липовым деревом, футах в тридцати от них. Улыбка на лице священника становилась все шире и шире, уже обнажился весь ряд страшных зубов, вплоть до коренных, казалось, что лицо сейчас просто распадется на две половины, будто оно на шарнирах. Этот невозможно широкий рот все расползался и расползался, и Майк увидел, как появляется второй ряд зубов, потом еще один и еще – бесконечные белые ряды появлялись из глотки.
Тело отца Кавано теперь уже не притворялось, что говорит, шевеля челюстями. Голос раздавался прямо из живота.
– Ты сейчас уступишь мне, маленький вонючий червяк, или мы вырежем тебе сердце из груди… оторвем твои яйца, ублюдок… вырвем твои глаза из глазниц так же, как мы сделали это с твоим гнусным дружком…
– Дуэйн, – прошептал Майк, чувствуя, как останавливается у него дыхание.
Затем в груди что-то разжалось, и он начал дышать снова. Шея и живот болели от нервного напряжения. В тени лужайки, полускрытый ветвями липы, Солдат снова начал подползать к окну Мемо.
– Ах так, – прошипел священник и снова шагнул к Майку.