За развевающимися занавесками показался силуэт Пег, стоявшей в проеме двери в комнату Мемо, прижав руки ко рту.
– Майк, что?..
Длинные пальцы отца Кавано сомкнулись на плече Майка и потащили его обратно, от света, в темноту под старой липой. Высокая фигура оборотня нависла над Майком.
Майк задыхался от бьющей ему в нос вони, он смотрел в лицо, от кислоты покрывшееся шрамами, чувствовал, как под растрескавшейся кожей и внутри длинного хобота что-то шевелится. И тут отец Кавано наклонился вперед, и перепонки страшного рыла запульсировали над самым лицом мальчика.
У него не было времени разглядывать это. Майк быстро распахнул шкатулку, выхватил большой кусок освященной гостии и прижал его к непристойно разверстой воронке как раз в тот момент, когда шевеление в хоботе угрожало выплеснуться наружу.
Однажды Майк видел, как Си-Джей Конгден выстрелил из ружья двенадцатого калибра в большую дыню с расстояния восемь футов.
Сейчас произошло примерно то же самое, только еще хуже.
Рыло оборотня и его лицо словно разорвались на части, куски отвратительной белой плоти разлетелись в разные стороны, обрызгав даже стену дома и листву липы. Прямо из живота этого существа раздался визг, Майк от неожиданности даже выронил гостию, и оборотень отшатнулся назад, прижав пальцы к тому, что было прежде его лицом.
Майк отпрыгнул назад, когда увидел груду коричневых, длиной до шести дюймов, червей, копошащихся и извивающихся в траве у его ног. А рядом лежала гостия и словно светилась мягким голубоватым светом. Ломти плоти отца Кавано шипели и расплывались подобно тому, как расплывается улитка в растворе соли.
Крики Пег доносились из спальни. Майк, прихрамывая, направился к крыльцу. В ту же минуту его мать вышла из дому – ее глаза были прищурены от боли, и платок обвязан вокруг лба, – и они вместе проводили глазами фигуру отца Кавано. Он ковылял в сторону Первой авеню, его руки были все еще прижаты к лицу, и из-под них раздавался жуткий вой разорвавшегося котла.
– Майк, что… – начала его мама, моргая, чтобы видеть все ясно.
Как раз в этот момент фары приближающегося автомобиля выхватили из мрака согнутую фигуру священника.
На этом перекрестке машины редко притормаживали, несмотря на то что за сотню футов до этого угла висел предупредительный знак, оповещающий о том, что скорость на этом участке ограничена тридцатью пятью милями в час. Большинство машин продолжали двигаться с прежней скоростью и только через три квартала, на углу Броуд-авеню, снижали ее. Этот же пикап делал не меньше шестидесяти миль в час. А возможно, и больше.