Миссис Лофтли гордо шагала впереди под руку с подругой, сестрой викария, настолько же тучной и медлительной, насколько сама миссис Лофтли была худой и подвижной. Тетушка очень гордилась тем, что состояла в благотворительном комитете, и Кэтрин ее прекрасно понимала: супруга владельца гостиницы «Гусь и пони» в Стоунфолле и помыслить не могла о такой чести!
Почтенные дамы Кромберри то ли обладали большей широтой взглядов, то ли учитывали значительные возможности мистера Лофтли в сфере благотворительной помощи нуждающимся, а также залы и гостиные в «Охотниках и свинье», которые нередко использовались для нужд комитета совершенно безвозмездно.
Кэтрин поставила бы на второе, но миссис Лофтли так трогательно восхищалась своей ролью дамы-попечительницы, что ее племянница ни в коем случае не захотела бы испортить этот восторг неуместными замечаниями.
Если бы миссис Хаддон видела дочь сейчас, она бы удивилась разительным переменам, произошедшим за столь короткий срок. Для любого наблюдателя мисс Хаддон могла бы послужить примером благоразумия и примерного поведения для всех девиц ее возраста. Если, конечно, этот настырный наблюдатель не дал бы себе труд заглянуть в ее мысли и в ее альбом.
Стылым декабрьским вечером Кэтрин чинно вышагивала по скользкой мостовой, опираясь на руку своей новой лучшей подруги, молоденькой учительницы мисс Дженни Морвейн. Девушки познакомились недели три назад, на заседании комитета, куда миссис Лофтли впервые взяла Кэтрин, и тотчас почувствовали искреннюю симпатию друг к другу.
Дженни была старше Кэтрин на три года, но эта разница почти не была заметна в разговорах девушек. Мисс Хаддон благодаря отцу успела повидать больше мест и людей, чем ее новая подруга, сразу после окончания пансиона вернувшаяся в Кромберри, чтобы преподавать в школе для девочек, чьи родители не могли позволить себе гувернантку или хотя бы школу подороже и подальше от Кромберри.
А любовь Кэтрин к живописи и ее служба в «Охотниках и свинье» придавали мисс Хаддон ореол романтической героини, вынужденной терпеть лишения из-за происков недоброжелателей. Кого мисс Морвейн считала недоброжелателями, Кэти так пока и не разобралась. Она очень тепло рассказывала подруге о своем отце, чуть более сдержанно – о матери, брате и сестре и ни единым словом не обмолвилась об истинной причине своего отъезда из дома.
Дженни, выросшая в Кромберри, была замечательным источником сплетен и историй о жизни горожан, ведь ее отец заведовал почтовым отделением. Несколько приятных вечеров девушки провели в комнате Кэтрин за разговорами, и сейчас Кэти знала о жителях Кромберри почти столько же, сколько ее разговорчивая подружка. В словах Дженни не было язвительной горечи, как в суждениях Бет Вортекс, и Кэтрин с удовольствием болтала, вернее сказать, чаще слушала новую подругу.